Золотые рыбки

— Аленушка, за что выпьем, милая моя?

— Не знаю. Предлагай.

— Давай… за нас!

Оригинальный тост… Они чокнулись, выпили. Шампанское было сладкое. Алена облизнула губы.

— Может, приступим? — он потер руки. — Я нарисую тебя в облике царицы Савской… Смотри!

Он вышел из зала и вернулся с бархатной плоской коробкой в руках. Когда Гриша открыл ее, Алена вскинула брови: на черной бархатной подушечке переливалось бриллиантовое колье. Словно нанизанные на нитки чьи-то слезы…

— На тебе будет это… и больше ничего! Грандиозно, правда?

— Откуда ты его взял? — Алена тронула пальцем холодные камни. Говорят же, что они никогда не согреваются. — Купил?

— Родная, откуда у меня такие деньги? — Кудинов почесал подбородок. — Это подарок…

— От женщины? — Алена склонила голову к плечу. — Ах Гриня, тайный искуситель!

— Подарок от поклонницы, очарованной моим творчеством, — скромно подтвердил он и скомандовал: — Надевай!

Но сначала — все сними! Его взгляд говорил больше, чем слова. Но Алена не торопилась.

Отпила еще шампанского, примерила колье, покрутившись возле зеркала.

— Аленушка…

Гришины узкие ладони опустились на плечи, стиснули и принялись мять. Если от прикосновений Семена она замирала, то сейчас потянуло передернуться. Алена не сделала этого, чтобы не обидеть Кудинова.

— Гриш…

— Ну что ты ломаешься? Хочешь же… — зашептал он ей в ухо.

— Хочу. Но не с тобой.

Радость, мелькнувшая в его глазах, испарилась.

— Я думал, что раз пришла…

— То и легла под тебя? Нет, Гриша. Я предпочитаю видеть тебя в своих друзьях. Если ты согласен…

Он сиротливо сжался, опустил руки в карманы.

— У меня есть выбор?

— Он всегда есть. Я могу уйти. Могу остаться. Что ты выбираешь?

— Эх Алена, губишь ты меня, губишь как гения, как творца!.. Ладно, я согласен на дружбу.

— Вот и замечательно. Твори, Гриня, но про ню забудь.

Он всплеснул руками:

— Хоть это оставь! У меня уже концепция разработана… наброски сделаны… идея оформлена…

На все Алена качала головой.

— У тебя есть какие-нибудь исторические костюмы?

— Исторические?.. — он задумался, потом бросился в кладовую, где долго ругался, чихал от пыли, ронял банки с растворителями и всякую подобную нужную ерунду. — Нашел! Это платье мне один знакомый дизайнер подарил. Его хотели купить за очень большие деньги, а он не согласился продать. Взял — и подарил. Идиот!

Платье было по-королевски шикарное: бежевое, с высоким воротником, пышной юбкой и узкими рукавами, застегивающимися на десяток пуговичек. Под первым слоем ткани находился второй и третий. Вырез, заделанный кружевами, открывал грудь ровно настолько, чтобы у мужиков потекли слюнки, но осталось место для фантазии.

Алена переоделась и удивилась: платье словно на нее шили! И колье подошло как нельзя кстати.

— Грандиозно! — ахал творец будущего портрета. — Даже не знаю, какая ты лучше, в одежде или без.

Ловелас в Кудинове на некоторое время уступил место художнику. Он усаживал Алену, ставил свет, менял композицию, отбегал к дальней стене и оценивал результат манипуляций.

— Не то… Свет на одной половине лица, а вторая — в тени!

— Я могу повернуться так…

— Ни-ни, сиди и даже не думай шелохнуться!

— А если на меня сядет муха? — шутливо спросила Алена.

— Я сам отгоню ее!

— А если у меня зачешется за вырезом?

— Сам почешу!

От запаха краски и растворителя дышалось тяжело. Алена старалась сидеть и не двигаться, иначе Кудинов начинал шипеть, как дворовый кот. Но было интересно. Гриша если и не бог кисти, то неплохой художник определенно. А уж если он что-то задумал и у него в голове сложился законченный рисунок, то его уже было не остановить.

— Гриш, может, музыку какую?..

— Да ты что? Сиди…

И она сидела и думала о Семене, о его руках, о предложении. Замуж позвал! Что его заставило пойти на такой шаг? Неужели он на самом деле испугался за нее?

— Алена!

— Кудинов… Испугал!

— Где ты витаешь, в облаках? У тебя в глазах что-то такое… Никак ухватить не могу.

И не надо. Это личное. Алена вздохнула, отогнала образ Краснова и настроилась на работу модели. Гриша усиленно мазал холст.

— Можно посмотреть?

— Нет! — рявкнул он.

— Подумаешь!.. Кудинов, помнится, ты говорил, что у тебя есть дом в деревне.

— Ну, не совсем дом… Халупа художника! — отозвался он.

— Я могла бы пожить в нем?

Кисть зависла в воздухе, брызги краски разлетелись в стороны, едва не задев Алену.

— Аленушка…

— Забудь, Кудинов! Ты же мне спокойствия не дашь.

— Опять облом…

Он вернулся к холсту, согнулся в три погибели, рисуя что-то внизу.

— Но я от своих слов не отказываюсь. Если тебе нужно отдохнуть…

— Нужно, Гриша. Но одной. Понимаешь?

— А жаль. Моя компания тебе бы не помешала.

Он рисовал, пока не село солнце и не изменился свет. Тогда он выпрямился, оценил проделанную работу и удовлетворенно кивнул. Вымыл кисти, протер их тряпочкой и убрал в специальные коробки.

— Теперь я могу взглянуть?

От долгого сидения затекла шея и плечи, онемела поясница. Но результат того стоил. Алена смотрела на неоконченный портрет и нравилась сама себе. Подошедший сзади Кудинов обнял за плечи, откинул голову и поцеловал в губы.

— Ты мой ангел…