Золотые слезы

Mapa не знала, считать ей апартаменты, которые снял Николя, своим или их общим жильем. Не означает ли отдельный номер в отеле то, что их совместной жизни пришел конец и любовные отношения исчерпаны? Даже если она и ошибается, то в эту самую минуту Николя с распростертыми объятиями встречают дома, в семье, а это неминуемо приведет к разрыву их связи. Mapa не расспрашивала Николя о том, что побудило его так внезапно вернуться в Новый Орлеан, поскольку он ясно давал понять, что не желает обсуждать этот вопрос. Единственное, о чем Маре было известно, это письмо от отца с просьбой вернуться. Mapa изо всех сил боролась с собственным любопытством и желанием вызвать Николя на разговор о его прошлом. Тем труднее ей было сдерживать себя, что она оказалась в курсе сплетен о тех обстоятельствах, которые вынудили его бежать из Нового Орлеана после злополучной дуэли.

Вне всякого сомнения, Николя не вернется. Он снял ей номер в отеле и почел свои обязательства по отношению к ней выполненными. Пришло время самой о себе позаботиться. Их пути разошлись, что было оговорено еще на пароходе. Жаль только, что Николя не оставил ей денег на покупку билетов на пароход до Лондона, прежде чем пропал из виду.

Mapa оглядела обстановку номера и пришла к выводу, что Николя заплатил за него немалые деньги. Меблировка изысканно сочетала в себе европейский декоративный стиль, для которого характерно применение ценных пород дерева, с модернизированным рококо, который отличает воздушность, обилие позолоты и богатство обивки. В огромных напольных зеркалах отражался свет хрустальных подсвечников, ноги по щиколотку утопали в турецком ковре.

— А где дядя Николя? — спросил вдруг Пэдди, отходя от окна, откуда наблюдал за улицей. — Он обещал мне, что мы пойдем на рыбалку.

- Пэдди, любовь моя, — ответила Mapa с ласковой улыбкой. — Во-первых, не стоит называть Николя дядей. А во-вторых, никто не обещал тебе никакой рыбалки. — Она постаралась аккуратно подготовить его к исчезновению Николя. — Кроме того, мы уедем из Нового Орлеана прежде, чем может состояться какая бы то ни было рыбалка.

— Он обещал! — сердито топнул нотой Пэдди. — Он сам сказал, что мы пойдем на рыбалку, и разрешил называть себя дядей, если я захочу! — Он подбоченился и, упрямо выпятив подбородок, исподлобья взглянул на Мару. В этот момент он показался ей невероятно похожим на своего отца.

— Я просто хочу избавить тебя от разочарования, Пэдди. У Николя здесь своя семья, друзья. Он будет проводить с ними почти все время. Мы ведь не его семья, правда? Мы для него совсем не важны.

— А почему мы не можем стать его семьей? — дрожащим голосом спросил Пэдди, часто моргая от накативших слез. — Он любит тебя и меня. Он не может уйти, не попрощавшись со мной! — Его худенькие плечики сжались от обиды и горя. — Почему никто не остается с нами, Mapa? Папа ушел, и Швед, и Горди с Паулем. Неужели мы никому не нужны?

Мару до глубины души поразил этот неожиданный вопрос. Она смотрела на поникшую фигурку мальчика в бело-синем матросском костюмчике, на хрупкие плечи которого, казалось, навалилось в этот миг все горе мира. Она подошла к нему, и Пэдди обнял ее за талию, уткнувшись лицом в подол юбки. Ему было необходимо ощущать ее тепло. Этот телесный контакт с близким человеком придавал ему уверенности, отгонял прочь страхи.

— Я всегда буду рядом с тобой, Пэдди. Я никогда тебя не оставлю. Ты мне веришь?

— Я люблю тебя, Mapa, — прошептал Пэдди в ответ. Mapa склонилась и поцеловала его в макушку. Как бы ей хотелось не обмануть доверия малыша! Она вдруг остро почувствовала ту ответственность, которую возложило на нее это детское признание в любви — искреннее и хрупкое, беззащитное перед любым неосторожно сказанным словом или необдуманным действием.

Mapa оглянулась и увидела на пороге комнаты Джэми, которая молча наблюдала за этой сценой. Ее глаза искрились доброй улыбкой. Как только Джэми поняла, что ее присутствие обнаружено, она смущенно откашлялась, громко фыркнула и стала ходить по комнате, шумно перекладывая вещи с места на место, словно нарочно стараясь разрушить патетическую атмосферу.

Через час Пэдди заснул на софе, уютно свернувшись под пледом, a Mapa бесцельно бродила из угла в угол по комнате, будучи не в силах дольше выносить замкнутого, пусть и роскошно обставленного пространства.

— Не могу больше торчать в четырех стенах, — сказала она, наконец. — Мне необходим глоток свежего воздуха.

— Самое время, — отозвалась Джэми. — А то ходите здесь, действуете мне на нервы. Отправляйтесь, а я присмотрю за мастером Пэдди.

— Боюсь, как бы он не простудился, — обеспокоенно заметила Mapa, оглянувшись на спящего малыша. — Он хлюпал носом за чаем. Я ненадолго. Вернусь самое позднее через час.