Золотые слезы

День этот настал в самом начале нового года. Им пришлось более двух месяцев провести в Рио-де-Жанейро, поскольку судно требовало серьезного ремонта. Mapa ничуть не сожалела об этой задержке, напротив, радовалась возможности хоть ненадолго продлить ускользающее счастье. Николя стал частью ее существования, его близость была нужна ей как воздух. Mapa понимала, что ей суждено сохранить воспоминание о благословенной поре их любви на всю жизнь, и жадно впитывала ее всей душой. Теперь плавание подошло к концу, и Mapa, стоя на палубе, уныло оглядывала пристань, к которой приближался пароход. Она была похожа на муравейник, в котором из суетливых и бессмысленных действий каждой отдельно взятой букашки, коих великое множество, складывается нечто разумное. Тяжелые океанские пароходы и баржи, сухогрузы и мелкие суденышки освобождались от грузов и тут же наполняли трюмы новыми. Над всей этой неразберихой царственно возвышались многопалубные громадины, украшенные лентами и флажками, сияющие свежевыкрашенными бортами. Маневрируя среди тюков и ящиков, к выезду из порта пробирались фургоны, доверху нагруженные товарами. Но стоило им выбраться за его пределы, как возчики принимались хлестать лошадей, спеша доставить груз по назначению и скорее вернуться за очередной партией. Пешеходы рассыпались в стороны, чтобы не попасть под колеса, и вслед фургонам неслись отчаянные проклятия.

Пароход пришвартовался у пристани, и пока экипаж и грузчики занимались разгрузкой, Николя нанял экипаж и распорядился насчет багажа, за которым собирался прислать позднее.

Джэми и Пэдди с удовольствием разместились в открытом четырехместном ландо. И хотя день был по-зимнему свеж и дул порывистый холодный ветер, из-за сизых туч то и дело проглядывало солнышко. Они закутались в теплые пледы и предвкушали — занимательную поездку по городу. Несмотря на неважную погоду, приятно было прокатиться по свежему воздуху после долгих месяцев, проведенных в тесноте и духоте кают.

Николя помог Маре подняться в экипаж, а затем повернулся к кучеру-негру, который почтительно ждал приказаний, и, закурив сигару, осведомился:

— Какой отель ты нам порекомендуешь?

— Ну, это зависит от того, сколько господин собирается платить, — многозначительно промолвил негр и, почесав подбородок, окинул Николя оценивающим взглядом. От него не укрылись ни естественная элегантность господина, ни природное высокомерие и заносчивость, которые отличают людей знатного, аристократического происхождения. Кучер не упустил из виду и красивую женщину, которая его сопровождала. Судя по тому, как изысканно и дорого она была одета, а более всего по тому, с каким достоинством она держалась и с каким безразлично-скучающим видом оглядывала пристань, можно было сделать безошибочный вывод о ее принадлежности к высшему свету.

— Мне не важно, сколько это будет стоить. Главное, чтобы меня устроило качество обслуживания, — непринужденно ответил Николя.

— Ну, в таком случае… — Кучер усмехнулся, предвидя щедрые чаевые. — Или «Сент-Чарльз», или «Сент-Луи» во Французском городе. Оба отеля превосходные, сэр, но «Сент-Чарльз» современнее и престижнее. Видите вон там белый купол? Это он и есть. С верхотуры видно на много миль окрест, вся река как на ладони… по крайней мере, так говорят. Четырнадцать колонн по фронтону! А в «Сент-Луи» только шесть, — сообщил он с гордостью местного жителя, желающего поразить приезжих.

— Когда ты говоришь о Французском городе, то имеешь в виду Старую дорогу? — поинтересовался Николя.

— Да, месье. — Кучер удивленно вылупил на него глаза. — Некоторые называют это место именно так. — В его тоне сразу же появилась особая почтительность, поскольку сомнений в том, что Николя креол, у него не осталось. А креолы считались в Новом Орлеане настоящей знатью, не то что новоявленные американские нувориши, грубые и дурно воспитанные, не имеющие представления о чести и достоинстве.

— Тогда едем в «Сент-Луи». И скажи грузчикам, чтобы отправили наш багаж туда, — сказал Николя и уселся рядом с Марой. Он предложил ей накинуть полог на ноги, но Mapa отказалась и предпочла укутать Пэдди, который уже пару раз громко шмыгнул носом. Он потерял носовой платок, и Mapa протянула ему свой. Пока малыш громко и старательно высмаркивался, Mapa обеспокоенно наблюдала за ним, моля Бога, чтобы это не было предвестием очередной простуды, которая всегда длилась у Пэдди по нескольку недель.

— Похоже, что кое-что изменилось здесь за время моего отсутствия, — задумчиво вымолвил Николя, оглядываясь по сторонам.

Маленькие узкие улочки, расходившиеся в стороны от Старой дороги, с домишками, окруженными уютными палисадничками, были ему знакомы. Но огромные белые особняки с тропическими оранжереями и фруктовыми садами, огороженные чугунными решетками, которые тянулись от Кэнэл-стрит до улицы Фобург-Сайт-Мари, он видел впервые.

— Да, это место просто не узнать, — добавил Николя достаточно громко, так что кучер его услышал.