Золотые слезы

— Дону Луису и донье Хасинте не нужна наша помощь, мама, — горько улыбнулся дон Андрес. — Ты забыла о кресте. Дон Луис его продал, намереваясь выкупить землю. Теперь он может потратить эти деньги, чтобы вернуться в Монтеррей. Там у Хасинты есть дом, родня, которая поможет им на первых порах. Они смогут безбедно существовать на деньги, вырученные за крест, довольно долго. Тем более что дон Луис вряд ли когда-нибудь полностью поправится.

— Простите, дон Андрес, — с порога заговорил Николя. — Я думаю, мне лучше уехать. Вам сейчас не до гостей. Благодарю за гостеприимство.

— Не стоит, сеньор Шанталь, — учтиво поклонился дон Андрес. — Вы можете оставаться здесь, сколько вам угодно. Правда, для нас действительно наступила тяжелая пора, и вряд ли в ближайшее время мы будем устраивать празднества.

— Спасибо, — ответил Николя. — Но меня дожидается приятель в Сакраменто-Сити. И кроме того, есть еще одно неотложное дело, которым я спешу заняться.

Николя ехал шагом вдоль зеленеющих склонов холмов, залитых вечерним солнцем, и размышлял. Ему не терпелось настигнуть О'Флиннов, этих выдающихся мастеров обмана и интриг, и рассчитаться за все разом. Когда Шанталь касался ладонью затылка, перед его мысленным взором вставал надменный профиль Брендана О'Флинна, вызывавший жажду кровожадной мести. А что касается Мары О'Флинн… Николя усмехнулся, представив себе выражение ее лица в тот момент, когда он снова перед ней предстанет. Пусть им удалось одурачить и обокрасть его, а затем безнаказанно скрыться. Не долго им радоваться своей предприимчивости. Изумрудные глаза Николя зловеще сверкнули, он представил, какое страшное раскаяние ждет О'Флиннов, когда судьба в очередной раз сведет их. А в том, что рано или поздно это произойдет, он не сомневался.

Глава 7

Наступили осенние дни.

Нет грустнее времени года!

Воют ветры, льют с неба дожди,

До весны засыпает природа.

Уильям Куллен Брайант

Mapa решительно шагала по дощатому тротуару, раздражаясь оттого, что на каблуки ботинок налипают комья глины, а на подол юбки летят грязные брызги. Северо-западный ветер сбивал ее с ног, заставляя съеживаться и еще плотнее запахивать мантилью. Одежда стала неприятной на ощупь, поскольку шерсть хорошо вбирала влагу, которой, казалось, насквозь пропиталась атмосфера. Mapa глубже засунула руки в перчатках внутрь муфты и сжала ладони в кулаки, чтобы согреть окоченевшие пальцы. Когда порыв ветра дул прямо в лицо, можно было ощутить соленый привкус на губах — привкус бушующего моря. Над бухтой Сан-Франциско висел густой утренний туман, похожий на смог, являющийся одновременно и предметом национальной гордости, и бедствием британцев. Из дымки смутно выступали очертания пристани и силуэты унылых холмов, окружающих город и бухту.

С тех пор как клипер «Песня ветра», на котором О'Флинны пустились в плавание, поднял парус в Нью-Йорке, прошел год. Совсем скоро в Сан-Франциско придет весна, и город, зажатый со всех сторон холмами, еще недавно представлявший собой беспорядочное скопище брезентовых палаток и кое-как сколоченных лачуг, а теперь приобретший черты цивилизованного обиталища, не будет больше угнетать серостью и унылым однообразием пейзажа.

В Сан-Франциско по-прежнему многолюдно, поток искателей счастья на золотых приисках не ослабевает. «Золотая лихорадка» не щадила никого, будь то мексиканцы, европейцы, канаки с Гавайских островов, малайцы, чилийцы или янки с восточного побережья — все рвались в горы с неудержимой силой и верой в удачу. Салуны и отели, магазины и публичные дома росли как грибы, случалось, что за ночь на каком-нибудь пустыре возникала новая улица. В городе ни на минуту не смолкали стук топоров и визжание пил, на смену ветхим дощатым баракам приходили бревенчатые двухэтажные дома, а порой и кирпичные строения. Рабочие-китайцы сновали по улицам с длинными бамбуковыми шестами на плечах, к концам которых крепился груз известки или кирпича. По дороге, ведущей с пристани к подножию холмов, двигалась бесконечная вереница телег, груженных строительным материалом и разнообразными товарами, заказанными владельцами лавок и магазинов, которые зазывали покупателей, наперебой расхваливая богатый ассортимент. Вновь прибывшие, едва успев сойти с парохода на берег, с головой окунались в водоворот городской жизни, пьянели от восторга, чувствуя близость цели. Но основными клиентами торговцев были все же не новички, а старатели, спускавшиеся с высокогорья с кошельками, под завязку наполненными золотым песком, которые, обезумев от одиночества и изнуряющей работы на приисках, спешили потратить все с тем же жаром и рвением, с каким недавно добывали.

Mapa дошла до конца тротуара и с отвращением оглядела огромную грязную лужу, отделявшую ее от противоположной стороны улицы. В ней там и тут валялись пустые ящики и доски, образовывавшие подобие переправы, но из-за того, что ночью прошел сильный ливень, спасительные островки потонули в мутной воде, глубину которой порой невозможно было предугадать.