Золотые века [Рассказы]

— А знаете ли вы, к каким результатам может привести слишком сильное давление? Ребра ломаются, происходит внутреннее кровотечение, и жертва неминуемо погибает.

За все это время медсестра даже рта не раскрыла. Она восхищается своим кумиром и с трепетом внимает его словам, произносимым уверенным и не терпящим возражений тоном. Ей даже не приходит в голову сделать ему очередное замечание, когда доктор откладывает в сторону карандаш и зажигает вторую сигарету.

— И человеку без медицинского образования должно быть очевидно, что грудная клетка у ребенка более хрупкая, чем у взрослого.

Жорди Жуан приходит в ярость, но отдает себе отчет в том, что причина его негодования заключается в справедливости слов врача. Что он может на это возразить? Решительно ничего.

— Выйдите, пожалуйста, за дверь, — велит ему врач. — Выйдите и подождите там.

Некоторое время Жорди Жуан сидит в некоем подобии приемной. Он слышит голоса доктора и медсестры, но не может расслышать ни слова. Невыносимее всего для бедняги понимать, что именно сейчас ему выносят судебный приговор. „Ненавижу этот больничный запах“, — думает он, но уже в следующую секунду осознает, насколько все люди подвержены стереотипам: в двадцать первом веке больницы уже давно не пахнут больницей.

Когда врач появляется в дверях кабинета, Жорди Жуан встает со своего стула, но не успевает даже раскрыть рта. Доктор спешит и не собирается терять на него свое время. Добродушный курильщик, который по-приятельски беседовал с ним раньше, куда-то исчез; теперь врач ведет себя совсем по-другому:

— Сейчас я не могу уделить вам ни минуты.

Жорди Жуан хочет что-то сказать, но доктор на ходу кричит ему:

— Сидите здесь! И не уходите никуда, пока я не вернусь.

Жорди Жуан повинуется и только минуту спустя испытывает унижение. У него не было ни малейшего желания ехать в больницу, и вот теперь, попав сюда, он перестал быть полноправным гражданином и превратился в существо подневольное. Ему отдают приказания, и, что гораздо хуже, он выполняет их.

Доктор открывает двустворчатую дверь и выходит из приемной. Через круглые окна из толстого пластика, похожие на иллюминаторы, Жорди Жуан может наблюдать за происходящим в соседнем помещении.

Доктор обращается к отцу ребенка, потом к остальным собравшимся. В больницу пришла вся семья пакистанцев. У женщин в носу серьги, их головы покрывают алые и лиловые покрывала. Они взывают к небесам, вернее к больничному потолку. Некоторые теряют сознание и падают на пол, другие родственники успевают подхватить их раньше, чем они коснутся линолеума. Совершенно очевидно, что в таких выражениях скорби есть доля театральности. Однако это ничуть не помешало бы им растерзать виновника беды, если бы они смогли заполучить его в свои руки.

Врач провожает всех пакистанцев к дверям и только после этого возвращается в приемную. Теперь он снова любезен, как в первый момент их встречи.

— Мозги мальчугана похожи на гороховый суп, — говорит он. — Никакая сердечная реанимация не могла ни помочь ему, ни навредить.

— Я вам еще не все рассказал.

Доктор не принуждает его продолжать этот разговор, но Жорди Жуан добавляет:

— Я видел, как из-за угла появилась машина, и окликнул мальчика, поэтому он и замер на месте. Если бы я не закричал, может быть, зеркало его бы и не задело.

Доктор затягивается дымом и говорит:

— Ну и что из этого?

В его словах нет цинизма. Лучшего способа обобщить ситуацию, пожалуй, и не придумаешь: несчастный случай и есть несчастный случай, никто не виноват в том, что произошло. Жорди Жуан опускает голову и плачет. Теперь, когда он освободился от мук совести и может не думать о преследованиях со стороны закона, ему вспоминается мертвый мальчик, и слезы текут по его щекам. Врач пару раз хлопает его по плечу:

— Давайте плачьте. Чем больше человек плачет, тем меньше у него мочи накапливается. — Потом он добавляет: — Ощущение вины особенно приятно, когда в глубине души ты уверен, что невиновен. Ну, хватит глупостей.

Поскольку Жорди Жуан ему не отвечает, но и не уходит, доктор спрашивает его:

— Вы квартиру снимаете или купили в кредит?

— Купил в кредит.

— Ну, вот и идите себе домой и думайте, как будете его выплачивать.

Когда Жорди Жуан возвращается в свою квартиру, его жена еще не встала. Он находит ее в той же самой позе, в которой оставил: она дремлет в чем мать родила, обняв подушку. Чуть приоткрыв сонные глаза, женщина спрашивает его, зевая:

— А где же пончики?

Жорди Жуан не возмущается. Он покинул спальню всего пару часов назад, но это время для них протекло совершенно по-разному. Жена спала. А ему пришлось испытать на себе власть как полицейских, так и медиков. Им распоряжались, он был вынужден давать объяснения. Мальчик погиб, а ему досталась роль свидетеля этой смерти и даже непосредственного участника событий. А она мирно спала и ждала, когда ей принесут пончики.

■

На следующее утро мрачное настроение Жорди Жуана сменяется более веселым. Воскресный вечер стер из его памяти боль воспоминания о несчастном случае, и теперь он смотрит на происшедшее с другой точки зрения.