Золотые ворота. Черное солнце

«Папочка!

Ты, верно, сердишься на свою дочку? И правильно делаешь. Мне и самой не верится, что за неделю не написала тебе ни строчки. Виновата, каюсь, исправлюсь! Собственно, и писать было не о чем. Дома, как тебя информировала мама, все по-старому, мои дела тоже потихоньку движутся. Скоро экзаменационная сессия, приходится подгонять «хвосты». А на дворе такая погода, что артикли никак не лезут в голову. Знаешь, я даже не помню, чтобы в Киеве когда-нибудь так буйно цвели каштаны, как нынешней весной…

Навестила недавно Химчуков. Гаврило Якимович сказал, что Олесь чувствует себя значительно лучше и его скоро выпишут из больницы. Хотя бы скорее! Ведь до сессии остались считанные дни. Видела и Андрея. На нем лица нет. Сильно переживает свою трагическую ошибку. Я искренне верю в его раскаяние. Уверена, что зла Олесю он не желал, а глупостей натворил сгоряча, идя у кого-то на поводу. Мне жаль его. От души жаль. И знаешь, папа, что я решила? Помирить их. Да, да! Не могут же два умных и честных человека стать недругами на всю жизнь из-за горькой ошибки одного! А сделаю я это так: приглашу к себе на именины и все устрою. Знаю, что это будет нелегко. Но ты поможешь. Правда ведь? Только набирайся побольше сил, Видишь, какое ответственное дело тебя ждет.

Так что побыстрее приезжай».

XIII

Этот день семья Крутояров ждала, как настоящего праздника. А когда он настал, с самого утра в их квартире не закрывалась дверь. То с почты приносили телеграммы, то наведывались близкие и знакомые. На кухне доваривались и дожаривались всевозможные яства, из самой большой комнаты, выходившей балконом под широколистные клены, выносили лишнюю мебель, чтобы освободить место для гостей. Всем этим руководила Глафира Дионисиевна. Всегда болезненно бледная и вялая, она в этот день забегала, ожила. Даже когда-то красивые, но уже пригасшие глаза засияли по-девичьи, а на обвислых щеках проступил легкий румянец.

На семейное торжество было приглашено много гостей. На этом настояла сама хозяйка дома. Да и как могло быть иначе, ведь ее единственной дочке в этот майский день исполнялся двадцать один год! Год, с которого, как считала Глафира Дионисиевна, Светлане уже надо было начинать заботиться о своей женской судьбе. Этих взглядов девушка, конечно, не придерживалась, но матери не перечила. Ей самой хотелось так отметить свои именины, чтобы они надолго запомнились друзьям. Но сколько забот принес этот день!

Один Дмитрий Прокофьич Крутояр, отец Светланы, оставался равнодушным к суете сует, царившей в квартире. Как заперся еще на рассвете в своем кабинете, так ни разу и не выглянул. А беспокоить его никто не смел — это был раз и навсегда установленный в доме порядок.