Золотые ворота. Черное солнце

— Люди добрые! Товарищи! — Нетрудно было догадаться, что к речам этот человек не привык и только нечто особо важное заставило его вскарабкаться на своеобразную трибуну. — Так вот я и хочу вам сказать: мерзкие и тому подобные слухи ходят по городу. Нашептывают, что не свернем мы рога Гитлеру. Брехня все это! Вот поглядите на эту кучу металлолома: разве он, фашист проклятый, такой уже непобедимый? Не испугались же наши зенитчики, свернули ему шею! И если уже трех сумели сбить, так пусть молотят и других, чтобы не совались. У нас есть что защищать, есть кому защищать и есть чем защищать!

— Правильно! Правильно! — раздавалось со всех сторон.

Так начался многотысячный стихийный митинг. Люди говорили о том, у кого что наболело. Но вот по толпе пробежал шепот:

— Секретарь ЦК выступать будет. Товарищ Бурмистенко…

Все повернулись к зданию бывшей городской думы, где на балконе стоял невысокий человек с энергичным лицом. Он поднял руку.

— Дорогие киевляне! — прозвучал его властный голос. — Тут очень правильно говорили, что мы живем в напряженные дни и верить разным слухам — значит поддаваться на вражескую провокацию. Эти сплетни распространяются паникерами и замаскированными прислужниками Гитлера. Распространяются, чтобы сломить наш дух, нашу волю, подточить нашу веру в победу. И задача каждого советского человека — разоблачать таких пустобрехов! Не раз и не одного врага громил наш народ на своей земле. Такая же судьба ждет и фашистские полчища. Но мы, большевики, должны без розовых очков смотреть на вещи, какими бы неприятными они ни были. Как известно, наши войска вынуждены временно отступать. Но временный отход — это не поражение! Побеждает тот, кто чувствует за собой правоту, кого поддерживает народ. Недалек тот час, когда Красная Армия нанесет сокрушительный удар захватчикам. Однако не исключена возможность, что немецкие полчища еще смогут углубить прорыв. Поэтому наш священный долг — все сделать для защиты каждой пяди родной земли…

— Сделаем! Все сделаем! — тысячеголосо ответила площадь.

Потом секретарь сообщил о решении Центрального Комитета партии привести в боевую готовность Киевский укрепленный район. И именно здесь, на площади, среди множества людей, слово «война» приобрело для Олеся новый, особый смысл. Живя в отдаленном селе, он даже не представлял себе, насколько угрожающей была обстановка на фронтах. Газеты, правда, помещали короткие сообщения об упорных боях на Шяуляйском, Каунасском, Рава-Русском направлениях, приводили данные о количестве уничтоженных вражеских самолетов и танков, но и в тех сообщений война вырисовывалась как нечто смутное, отдаленное. И вот секретарь ЦК недвусмысленно дал понять, что гитлеровцы не так уж и далеко от Киева. Как же могло случиться, спрашивал себя Олесь, что ровно через неделю после вероломного нападения фашистов столица Украины оказалась под угрозой? Что же на самом деле происходит на фронтах?..

А дома его ждала неожиданность. Войдя на кухню, он увидел, что дед укладывает походную сумку.

— Ехать куда-то собираешься?

— Для тебя. Вон повестка на столе.

Олесь взял полоску бумаги. Там сообщалось, что, согласно положению о трудовой повинности военного времени, он должен завтра явиться в райисполком для отправки на земляные работы…

V

Ранним утром 30 июня 1941 года по мощеному Васильковскому шоссе из Киева отправилась необычная автоколонна. Она растянулась почти на километр, в каждой полуторке было не менее двадцати человек с лопатами, тачками, кирками. Со стороны могло показаться, что вся эта масса людей спешит, чтобы предотвратить страшное наводнение. Но не наводнение угрожало украинской столице: киевляне спешили преградить дорогу фашистским полчищам противотанковыми рвами, минными полями, проволочными заграждениями. За хутором Красный Трактир добрая половина машин свернула с шоссе, чтобы степными дорогами добираться до участков, выделенных каждому предприятию, учреждению, жилуправлению. И лишь незначительная часть колонны продолжала двигаться по Васильковскому тракту.

Среди тех, кто ехал в кузовах этой группы грузовиков, был и Олесь Химчук. Надвинув кепку на лоб, он смотрел в сизую даль. Навстречу бежали телеграфные столбы, вызванивая проводами, пролетали одинокие деревья на обочинах. Слева от шоссе вплоть до соснового бора на горизонте расстилалось картофельное поле, напоминавшее ярко-зеленую плахту, расшитую белым гарусом. За картофелем перекатывалось бурунами золотистое руно озимой пшеницы, а дальше тянулись гоны еще не созревшего остистого ячменя. Неожиданно налетел порывистый ветер, сорвал с Олеся кепку и завертел ее в пыли. Хлопец вскочил на ноги, крикнул девчатам:

— Постучите водителю: пусть остановится!

— А какого же ты черта ворон ловишь? — воскликнула одна сердито. — Из-за одного разини всю колонну останавливать будем или как?

Олесь пожал плечами: если, мол, с такими нареканиями, то не стоит останавливаться. Но другая спутница возразила:

— И чего ты кипятишься, Оксана? Один-единственный среди нас хлопец — и того хочешь заклевать. А ну, стучи быстрей!