Золотые врата. Трилогия (СИ)

Они прошли к кузне. Из кучи валявшихся на земле арматурин Гладышев выбрал одну, около полутора метров длиной, вертикально воткнул ее в землю. Отступив на шаг, он примерился, сузив глаза, поднял меч и, с резким выдохом, рубанул наискось. С тонким звоном срубленный кусок скользнул вниз и воткнулся в землю. Вениамин внимательно осмотрел лезвие меча, прищелкнул языком, затем вытащил арматурину из земли и показал Корсакову срез.

– Я не сумею не то, что сварить подобный металл, – даже отдаленно не представляю, как это возможно. Про заточку лезвия я просто промолчу.

– А знаки на клинке?

– Совершенно незнакомый язык. Причем, – Гладышев всмотрелся в сталь, – это не набивка и не инкрустация. Узоры обычно получаются путем набивки штампом‑штемпелем определенного узора на заготовку. Еще есть так называемый «дикий дамаск», который образуется в результате случайного перемешивания слоев металла при ручной ковке. Можно соединить эти методы. Существует также дамаск, называемый «харалужным» или «турецким». Это когда клинок отковывается из туго скрученных прутков неоднородного металла, – сев на любимого конька, Вениамин утратил обычную неразговорчивость. – В древности у кузнецов было много семейных секретов. Тайны хранили и передавали из поколения в поколения. Некоторые дошли до нас, как, например, закалка клинков в соке незабудки, другие явно превратились в легенду. Вроде той, что арабские кузнецы охлаждали сталь только в теле нубийских рабов строго определенного возраста. Все, что я могу, это весьма приблизительно определить возраст этого оружия. Если тебе необходимо, можно провести лабораторный анализ стали, но это все, чем могу помочь. Одно скажу точно: по качеству работа превосходит все, что я когда либо видел.

– И когда примерно могли изготовить такое оружие?

– Формой он похож на мечи, сделанные в Западной Европе. Если судить по внешнему виду, это середина – конец четырнадцатого века. До этого мечи, в основном, использовали, как рубящее оружие. То есть клинок был достаточно плоский, и его можно было относительно легко согнуть. Раньше клинки сечением напоминали линзу. Стачивая плоскость в так называемый «дол», им добавляли легкости и улучшали рубящие свойства. Начиная с конца тринадцатого века, меч, в связи с использованием тяжелой брони, стали использовать как колющее оружие. Для жесткости он приобрел грани, а дол стал более узким. На двуручных мечах перед эфесом лезвие не затачивали. Эту часть меча покрывали насечками или оборачивали кожей, чтобы по ней не скользила рука.

За разговором они вернулись в беседку и присели к столу.

– А где могли его сделать?

– Клейма оружейника нет, если не считать эти письмена. Можно предположить, что он изготовлен в Западной Европе, поскольку арабское оружие имело более изящные формы и было относительно легким. Здесь же у нас классический «полуторник», то есть можно работать мечом и одной, и двумя руками. Черт возьми, – Вениамин снова поднес меч к глазам, – я дорого бы дал, если бы мне удалось провести анализ металла! Что скажешь?

– Это надолго?

– Мне бы хоть частичку его отколоть. Совсем маленькую, а? – вид просящего Веньки был настолько необычен и не вязался с его суровым обликом, что Корсаков улыбнулся.

– И насколько маленькую частичку?

– Даже заметно не будет.

– Ладно, давай. Здесь можно посидеть?

– Посиди, конечно, – Гладышев обрадовано вскочил на ноги. – Я мигом! – Он выскочил из беседки и рысью удалился в сторону дома.

Корсаков закурил, сделал себе кофе, благо самовар не остыл.

Звякнул колокольчик на двери дома, и на дорожке, ведущей в беседку, показалась молодая женщина с подносом в руках. Она была в длинном платье, облегавшем фигуру, рыжие волосы уложены в затейливую прическу. Возможно, в доме она и смотрелась органично, но в саду, среди старых яблонь и почти одичавших ягодных кустов, казалась неуместной.

Игорь поднялся при ее приближении. Женщина улыбнулась.

– Игорь Алексеевич? Здравствуйте! Меня зовут Инга Юрьевна, – она поставила на стол поднос с бутылкой армянского коньяка, блюдечком с нарезанным лимоном и вазой с фруктами.

– Это что ж за великолепие? – полюбопытствовал Корсаков.

– Вениамин Владимирович попросил угостить вас.

– Так я же за рулем, – с сожалением заметил Корсаков.

– Ну, тогда фруктов отведайте.

– А скажите, Инга Юрьевна, почему при упоминании Павла Воскобойникова вы заметно смягчились при нашем телефонном разговоре? Мне даже показалось, что если бы я его не упомянул, вы бы так и не сказали Вениамину, что я звонил.

– Вы правы, – женщина мягко улыбнулась, – не сказала бы.

– Так в чем же дело?

– В том, что именно благодаря Паше Воскобойникову я вышла замуж за Вениамина.

– А‑а‑а, так он женат, – пробормотал Корсаков. – Позвольте, Пашка в отношениях с женщинами – полный дебил, простите за такое сравнение. Так каким же образом…