Золотые времена

Вот так и вся история людская. Дурь на дури, а как глянешь в перспективе – вроде и неплохо. Рассужденьем поделился Бумдитцпуппер. (См. комментарий.)

– Эк прорвало негодника! – невольно восхитился Ривалдуй. – Так завернуть!..

– А перед самым стартом за оказанные мной услуги вы меня благодарите, – вкрадчиво докончил Портифон. – И вы еще вопросы задавали, между прочим… Те, что задавал я, не считаются. Совсем! Они по виду вроде и вопросы, а на деле – назидание. Утеха для заблудших душ. Вот так!

– И… сколько это будет стоить? – насторожились аборигены.

– Сколько дадите, – великодушно сказал Портифон. – Мне много и не надо, в пределах разумного… Сами должны понимать! В конце концов вы можете спросить у этих… – Он кивнул в сторону спейсотусовщиков.

И тут Портифон жестоко просчитался.

Аборигены вовсе не желали вновь общаться с космонавтами – уж слишком тяжело досталась им добыча. И они почуяли неладное. А вдруг там – сговор? Вдруг велеречивый Портифон и прежние владельцы корабля – по обоюдному согласию и к обоюдной выгоде – расставили ловушки победителям и затевают как-то облапошить их? К тому же – странно, право, – местные начальнички всё еще тут, хотя по логике других инспекторских поездок им бы следовало, сразу за фиксацией события, отчалить восвояси. Ну, а коли так, то лучше тихо собираться в путь-дорогу – без напутствий и мощей. Не надо рисковать.

– А вот – нисколько не дадим, – отважно сообщил один из отлетающих. – И ничего нам от тебя не надо.

– Вам, может, и не надо, – с нескрываемой досадой рявкнул Портифон, – но зато нужно мне! С вас десять вопросов, ребятки. Мой счетчик точно посчитал. Вот, убедитесь! – Он извлек из-за пазухи еще один сверток, в котором оказалась маленькая счетная машинка. На экране лицевой панели пламенела цифра «10». – Да, ребята, вы совсем забыли правила игры. На радостях, наверное. Однако это мало что меняет. Ручку золотите, и конец!

Действительно, существовало правило для местных: находясь подле начальства, в радиусе трех метров от него, вопросы можно задавать свободно, и никто считать не станет. А вот на большем расстоянии – уже изволь платить. Новоприбывшие под это правило не подпадали. Дескать, обживитесь, потрудитесь – и тогда уж претендуйте на различные поблажки. Гуманизм всегда суров.

Как на беду, аборигены суетились чуть поодаль от ракеты, вне начальственного круга, но не придали этому значения – ведь все равно им предстояло улетать в ближайший час. И тут нагрянул этот гнусный Портифон, развел свои дурацкие беседы…

– Чтоб ты подавился! – хором взвыли аборигены. – Навсегда!

– Не подавлюсь, – невозмутимо отозвался Портифон. – Прошу платить по счетчику.

Аборигены коротко посовещались, и наконец один из них сказал:

– А вот те – шиш! – И показал святоше кукиш. – Понял?

– Но есть правила…

– Ты для начала где-нибудь ракету раздобудь, а после и о правилах трепись. Произнесешь себе душевное напутствие, набьешь полны карманы разными мощами – и вперед. Но здесь, сейчас мы – победители. И, как нам поступать, решаем сами, без чужих подсказок.

– Это форменный грабеж!

– Нет. Обычная неразбериха перед радостным прощанием навеки. Так бывает. Когда ты станешь улетать, тебе тоже многое простится. Мы надеемся на это.

– Я не улечу! – воскликнул горделиво Портифон. – Я патриот! Заветы дедов и отцов не позволяют.

– И что, много было отцов? – с ехидцей спросил абориген.

– Папенька – один, – отчеканил Портифон. – А вот отцов и вправду много. Все великие учителя народов. Я и сам отец. Да! Я – отец Портифон Златоупырский! Гордость нации, один такой!

– Дурак ты, а не гордость. Дураков везде хватает. Ладно, не мешай работать. Прочь ступай.

– Я буду жаловаться! Вон – стоит высокое начальство…

– Ну, и что оно нам сделает? Составит протокол, велит в столице разобраться, а тем временем наш след уже простыл. А вот с тебя за то, что отвлекал людей от дел, еще и штраф сдерут. Ты думай, прежде чем пугать.

– Да, нý планетка, нý страна!.. – От горя Портифон вдруг начал кулаком стучать себя по голове. – И угораздил меня черт родиться тута! Никакого уважения к великим устремленьям, никакой духовности! Все по домам хотят. А кто останется? Кому я буду правду доносить, кто следом двинется за мной? А улетят все – так и сгинет мое дело?!

– Он прав, – шепнул тихонько Ривалдуй. – Заглохнет дело. Навсегда.

– Уйди, – с мягкой настойчивостью попросил абориген. – Не пробуждай в нас зверя.

– О, горе мне! – истошно крикнул Портифон, и бубенцы протяжно зазвенели. – Презираю, не люблю! Чума на оба ваших дома – на планету и на тот летучий остров, где никто не ждет вас, но куда вы так стремитесь! Проклинаю! Это страшно.

– Кажется, мальчонка спятил окончательно, – с немалым сожалением отметил капитан. – Фалдец красавцу.

– М-да… А ведь поначалу даже складно говорил! И мысли разные… Конечно, можно было и поспорить… – Пупель Еня тягостно вздохнул. – Вот так идея-то и убивает естество! Досадно.