Золотые времена

Нескладная фигура Портифона выскочила из-за пылевой завесы и, петляя, устремилась к вертолету. А вдогонку, впрочем, в цель почти не попадая, вылетали один за другим разные предметы из ракетной утвари – какие-то помельче, а какие-то и вправду тяжеленные, способные изрядно покалечить. Ясно было, что аборигены обозлились не на шутку.

Портифон кое-что на ходу подбирал и мстительно метал назад, в аборигенов.

Последним из-за пылевой завесы вылетел и, зацепив распорку, шмякнулся об землю – чуть ли не у ног спейсотусовщиков – бюст капитана.

– Вот и снова свиделись, – растерянно пробормотал Матрай Докука.

– И не побился даже, – с уважением отметил Ривалдуй. – Наш дорогой чугунный кэп.

– Нет, мраморный! – обиделся Матрай Докука. – Я дешевок не держу… С собою, что ли, взять? Как память о былом…

– Сдурел? – От возмущенья Ривалдуй даже закашлялся. – Такую-то бандуру в город волочить!.. Да в нем, поди, полпуда! Или даже больше…

– Не бандура, а изящный бюст. Произведение искусства. Ценный экспонат в любом музее.

– Где ты тут музей нашел?

– А было бы забавно, – вдруг развеселился Пупель Еня, – голый кэп идет по городу, а на руках перед собой несет свой бюст. Опять же – есть чем срам прикрыть…

– Охальники, – Матрай Докука горестно вздохнул. – Выходит, пропадет вещь?

– Может, эти обормоты, как в ракету станут залезать, заметят и прихватят? А потом и на планете у себя начнут хранить, показывать всем. Или в тамошний музей сдадут, – заметил Ривалдуй. – Ты станешь знаменитым, кэп, на всю Вселенную. И будут в очередь заранее записываться, чтобы на тебя взглянуть.

– Да прекрати ты, в самом деле!

Между тем побитый Портифон добрался до спасительного вертолета. Он вспрыгнул на порожек люка и обернулся в сторону аборигенов.

– Исчадья зла! – что было силы, заорал он, гневно потрясая кулаком. – Мерзавцы из мерзавцев, чтоб вам пусто было! Чтобы вы в дороге потерялись и пропали навсегда! Чтоб вся ракета на кусочки развалилась! Космос – мрак! Планета – мрак! И все засранцы, что живут здесь, – тоже мрак! Один я, облагодеянный осиянностью в предвечном озарении, средь них останусь, истину неся! Мучения и горе ждут меня! Но я не сдамся, я не улечу! И победю… и побежу… и растопчу все зло! Прощайте, негодяи! Я вас проклял, но обиды нет во мне! Есть свет, есть ум, есть честь, есть воля, есть державность и народность, есть святая вера – та, что мне завещана отцом когда-то! Разными отцами… С ними я не пропаду! А вы, а вы… Да тьфу на вас!

Он повернулся и исчез в проеме люка. Впрочем, дверцу запереть сумел не сразу. Волновался.

Заработал винт, и старенький летучий драндулет, немного поплясав среди лужайки и скрипя всем корпусом, с натугой начал подниматься.

Вскоре он исчез из виду.

– Вот теперь, – сказал с красной повязкой, – можно отправляться в путь и нам.

Пыль улеглась, и видно было, как аборигены, поминутно нагибаясь, будто отбивая низкие поклоны, подбирают брошенные в драке вещи.

– Ценят, – одобрительно отметил капитан. – Ракетный скарб – неповторимый, штучный. Что-то пропадет – глядишь, и остальное тоже невпопад работать станет. Всё должно быть на местах. Тогда – порядок.

Он прощально-ласково, игриво даже потрепал по мраморной щеке валявшийся у ног любезный сердцу бюст. Тот подмигнул и просигналил огоньками: климат на планете – то, что надо…

– Сказать: пусть заберут? – с сомнением добавил капитан. – А то, неровен час…

– Увидят сами, кэп, не беспокойся, – отмахнулся Ривалдуй. – Такие, – он зорко поглядел на суетящихся аборигенов, – ничего чужого без присмотра не оставят. А свое – тем паче. Так что, кэп, прощайся – и вперед!

С бархатной нашлепкой с любопытством вслушивался в разговор.

– Неужто у вас что-то сохранилось? – удивился он.

– Нет, абсолютно ничего, – звенящим голосом ответил Пупель Еня. – Только – личные предметы. Так сказать, чисты перед законом.

– Ну, насчет закона мы еще посмотрим… – С бархатной нашлепкой сделал неопределенный жест рукой, истолковать который можно было как угодно.

– А вот этот агрегат? – спросил с красной повязкой. – Тоже – личный предмет? Или из ракетного реестра?

Спейсотусовщики уставились на лингвоперчик, будто видели его впервые. Как они забыли?! Ведь переводящая машина так вписалась в повседневный быт, что ее уже почти не замечали…

– М-да, придется отдавать. Вот незадача! – Капитан поскреб макушку. – Лингвоперчик в описи ракеты – очень важный элемент экипировки. От нее неотделимый. Да и по любому… Не переть же эту страсть с собой! Сдается мне, ребятки, мы теперь надолго онемеем.

– Надобно учить язык, – развел руками Ривалдуй. – Морока та еще, но никуда не деться.

– Если б это было худшее, что ждет нас впереди! – философически заметил Пупель Еня.

Раздел третий

Пункт первый

С ровным дробным стуком тарахтели моторы, тускло помигивали на обшарпанном пульте индикаторные лампочки, скрипела на ветру обшивка – ковыляя на воздушных ухабах, точно престарелый мерин, вертолет неуклонно приближался к столице.