Золотые времена

– Я так и понял, – Матрай Докука брезгливо отодвинул от себя блюдо с фаршированной рыбой. – Срам один! Ну, когда ты, наконец, научишься вести себя красиво за столом?! Когда? Сел бы с краешку и отщипнул бы маленький кусочек. Так ведь нет – пошел!.. Знаешь, сколько ты надавил хрусталя?

– Представляю, – уклончиво ответил Ривалдуй.

Пупель Еня раскатисто икнул и следом пукнул.

– И этот хорош! – возмутился капитан. – Как бы сделал воспитанный человек? Он бы вежливо сказал: «Друзья, простите, вы тут ешьте, а у меня с чего-то вдруг понос, я отойду». А, вернувшись, успокоил бы: «Ничего страшного, поноса нет, только газы… Давайте за что-нибудь хорошее выпьем!» Вот как должен вести себя воспитанный человек! Всему-то вас учи…

– Песталоцци ты наш ракетный! – расчувствовался нежно Пупель Еня. – Диоген!

Ривалдуй внезапно встал и сделал пару неуверенных шагов по направленью к кораблю.

– Куда, проказник? – встрепенулся капитан. – Неужто собираешься, как я учил вас только что…

– Нет, кэп, совсем не это… Ты, пожалуй, и не представляешь даже… Вот чего теперь мы ждем, скажи? – осведомился Ривалдуй. – Поели, попили, бабу… – он сконфуженно осекся. – Познакомились… Культурно посидели, помечтали, отдохнули. Не бузили – ты заметь! По-моему, самое время…

– Ну, а что ты предлагаешь? – сварливо подал голос Пупель Еня.

Ривалдуй с важным видом распушил усы.

– Тебе бы, Пупель, здесь сидеть да пировать на дармовщинку!.. Нет, не спорю, все мы утомились, надо сил набраться, но… Хотите ждать в сторонке, пока эти долбаны проснутся и улетят? Я не намерен.

– Что ж… – Матрай Докука тоже встал. – Обидно, понимаю: только-только начали гулять, настрой особенный пошел, но… Выбора другого нет – такой момент выпадает не часто. Чтобы разом всё… – он обвел рукой и скатерти, и туземцев, и ракету. – Верно говоришь: пора отчаливать.

И он, тихонечко свистя кадриль, неспешно двинулся за Ривалдуем.

– Пупель, а ты что расселся? – бросил он чуть погодя через плечо. – Так и останешься тут навсегда?

– Х-м, – шмыгнул носом Пупель Еня, – кажется, вы правы. Долго эдак-то не просижу, устану… Что-то я примерз… Еще простужусь, чего доброго…

Они гуськом приблизились к ракете и на некоторое время остановились под распахнутым люком.

– Может, женщину… все-таки возьмем с собой? – как бы между прочим поинтересовался капитан. – Еще одного пассажира ракета потянет, я вам говорил. В крайнем случае баба в углу постоит… А всё веселее в пути! Опять же – дырочку заштопает, пуговку пришьет, пол подметет, щи сварит, постирает… А?

– Да ну ее! – брезгливо отмахнулся Ривалдуй. – Ей мальчика, изволишь видеть, надо. Не понимаю, как мужья-то с ней?.. Она – создание неповторимое, могутное. А мы, пожалуй, до этого еще не доросли…

– Смотри, опять в дороге будешь онанизмом заниматься, – предупредил Пупель Еня. – Наблюдать – одна тоска. Подумай хорошенько.

– Тоже мне, блюститель нравов! – покривился Ривалдуй. – Ты, поди, и этого не можешь… Нет уж, от такой живой утехи лучше воздержусь. – Он умолк, а потом внушительно добавил: – Пьяная баба должна на охоту ходить и врагов пугать, а не требовать любви. Вот это эмансипация, я понимаю!

Приписка на полях:

Воздержание бывает двух родов: воздержание физическое и воздержание от всякого воздержания. Рассужденьем поделился Бумдитцпуппер.

Пункт пятнадцатый

Но тут произошла заминка.

Из-за дальнего разлапистого камня вдруг высунулась взъерошенная голова.

Некоторое время лохматый продирал глаза, ухал, плевался и сморкался, покуда, наконец, не заприметил своих новых друзей и благодетелей.

– Эй, погодите! – закричал он. – Как же я? Ведь мы договорились!..

– А когда? – фальшиво удивился Пупель Еня.

– О-хо-хо! – сардонически рассмеялся капитан. – Можно верить, но не нужно доверять! Запомни это раз и навсегда. Ты все проспал, приятель.

– Я не спал! – с отчаянием возразил лохматый. – Я стерег! Вы подождите, я сейчас!..

– Нет уж, мил человек, не надо, – жестко ответил Ривалдуй. – Тебя нам только здесь и не хватало!

– Все – в подъемник. Ну! – распорядился капитан. – Секунда дорогá!

В несколько отчаянных прыжков космонавты одолели расстояние до лифта, легкая ажурная конструкция которого соединяла люк с землей.

В прежней-то, навек утраченной ракете эдакого сложного устройства не было совсем, складной стремянкой обходились, но зато как ловко!..

– Жми! – велел Матрай Докука.

Ривалдуй рванул пусковой рычаг, дверцы с шуршаньем схлопнулись, и тускло освещенная кабина мелкими неравномерными толчками – бесподобно медленно – пошла наверх.

Как будто лифт некстати, понемногу угасал, и его бил предсмертный тягостный озноб…

– М-да, агрегат – оригинальный, – скептически пробормотал Пупель Еня. – Я-то думал: поднимает так же, как спускает… Черта с два! Стремянка лучше…