Золушка

Я подняла голову. Опустила. Подняла. Опустила. Закружилась голова. Да быть того не может. Подняла голову, еще раз опустила. Паленая медовуха. У меня галлюцинации. Подняла голову и закрыла глаза, потом приоткрыла один. Ептваюмать.

— А вы можете, — прошу я.

— Что? — спрашивают.

— Немного опуститься, — поясняю.

Собеседник опускается, я начинаю проверять картинку наощупь. Как живой. Хм-м.

— Откройте рот, вытащите язык, — хм-м, двигается. Трогаю расплывающееся лицо, потом шею, потом… расстёгиваю рубашку, снимаю рубашку. Слышу издалека: «Злата, тащи его в кровать». Трогаю грудь. Достаю до ремня, снимаю ремень, расстёгиваю брюки. Хм-м, а если…

— Туда только после свадьбы, — мою руку плавно убирают. Я настаиваю. Ладонь перехватывают. — Трогай здесь, — кладут мои руки на пресс. Это какой-то обманный маневр. Но я не против. Медовуха окончательно ударила в голову. Подхожу ближе, к прессу естественно. Обнимаю, прижимаюсь к нему лицом.

— Я скучала, — язык говорит сам за себя. Целую.

— По мне? — задают вопрос сверху.

— Не слушай его, — говорю я прессику. — Я по тебе скучала, — глажу.

— Значит, Злата? — спрашивают сверху.

— Значит, нафиг пошел, — отвечаю я.

— Ты что, меня преследуешь? — опять сверху.

— Ти сто, миня плиследуешь?

— Что ты забыла у змеелюдов?

— Прессачок, — отвечаю честно я.

— Неужели действительно скучала?

— Ты можешь заткнуться?! — обращаюсь я к тому, кто наверху.

— Мне надоело!

Меня поднимают на уровень глаз. А глазки какие. Глажу его по лицу. Он улыбается и трется щекой о мою ладонь.

— Я тоже скучал, — произносит он.

— Я тозе скючаль, — повторяю я его слова.

В глазах туман, хочется спать. Я зевнула.

— Так как тебя зовут? — спрашивает собеседник.

— Меня не зовут, а вызывают, — парирую я.

— Эскорт? — лыбится. Зарядила ему кулаком по глазу. Он меня отпустил. Еле стою, шатаюсь. — Я тебя убью, — рычит.

— А я тебя пошлю.

— Как тебя зовут?!

— А тебя? — спрашиваю я.

— Владислав, принц Заграничного мира, — отвечает собеседник.

— Юпс, тогда прошу меня извинить, но я убегаю от вас.

— Куда?

— В сон, — и сознание отключается.

Глава 8

Глава 8.

— Пап, а кто такая Золушка? Что такое бал?

— Золушка — дура. Бал — рассадник разврата.

(Из разговора отца с дочерью).

Красивый голос что-то пел, до хмельного сознания смысл песни не доходил, но красота голоса действительно завораживала. Я поежилась, вечерний ветер приятно холодил кожу и приводил в себя. Мои отяжеленные алкоголем веки стали открываться, дабы увидеть юного менестреля.

Первое, что я увидела, когда открыла глаза, было ночное звездное небо. Вне пределов города небо невозможно красивое, будто падает на людей своей тяжестью и синевой, касаясь верхушек самых высоких деревьев. Видно, зелье, коим меня давеча напоили, на мысли шальные да романтичные толкало.

Попытавшись потянутся, я была неприятно разочарована, ибо чресла мои затекли жутко.

— Не шевелись, скоро пройдет, — сказал мне голос, который недавно так чудесно пел.

— Что именно? Похмелье? — голос приятно засмеялся. Я закрыла глаза, голова немного кружилась. Ну, Аня, ну, удружила в очередной раз.

— Все пройдет, — прохладная рука дотронулась до моего лица, принося за собой волну приятных ощущений.

— А вы, собственно, кто? — хрипло проговорила я.

— Что, начнем сначала? — как-то удрученно произнес мужчина.

— Все что угодно за рассол, — засмеялся.

— Ты в кого такая борзая-то?

— Не борзая, а породистая, — ноги перестало колоть неприятными иглами, глаза я еще не открывала, повернула голову, размять шею.

— Сучка? — продолжил он.

— Сука, по некоторым источникам, — уточнила я, теперь мужчина смеялся вовсю. Из-за этого начала трястись и моя голова, которая спокойно лежала у него на ногах, она стала неприятно подпрыгивать.

Я открыла глаза, пытаясь выразить все зло, что испытывала сейчас моя мстительная душонка. А демон заливался, смехом, конечно, а не как я спиртным.

Прекратил, посмотрел на меня. Погладил по голове, улыбнулся.

— Ну какая ты сука, ты щеночек, скорее, — я надулась и взглядом попыталась в очередной раз испепелить нахала. Обращается со мной, будто я его личный питомец.

— То же мне, козлик, — сказала я, намекая на его рога, длинные и черные, что сейчас возвышались на голове, намекая, что их хозяин готов к подвигам и сражениям. Смеяться перестал, посмотрел на меня внимательно и серьезно.

— Нет, все-таки сука, — и встал, моя голова полетела наземь и ударилась, между прочим, больно.

— Э-э-эй, ну але, — выразила я свое негодование.

Демон возвышался над небольшой травой, что росла на поле, где мы, собственно, и лежали. Природа окрасилась темно-синими тонами, луна лишь слегка освещала верхушки деревьев и кустарников. Красиво.

Я села, потирая ушибленную голову. Полуголый демон сказочно и, как ни странно, гармонично смотрелся в этом поле. Синий цвет оттенял его мускулы, создавая тени именно там, где нужно, без фотошопа. Длинные волосы казались чернее ночи, а рога были слегка освещены луной. Ляпота.

Уселась поудобнее, по-турецки. Смотрю на демонюгу, мракоборец его сейчас изнасилует. Это я на свою персону намекаю. Руками стала разминать шею. Долго же я, наверно, проспала.