Золушка для Бриллиантового Принца [СИ]

Я проводил сочувствующим взглядом, видимо, уже бывшего любовника моего крёстного и вошёл в студию. Чезаре принадлежал весь этаж этого довольно старого здания, построенного из красного кирпича в стиле ломбардийской романики. Таких было много в Милане, являющим собой переплетение многих эпох и стилей. Кому этот город только не принадлежал? И все оставили в нём свой след. Чезаре как разъярённый лев метался по студии. Чёрные волосы ниже плеч были взъерошены, тёмные густые брови нахмурены, в глазах сверкали молнии. Мышцы на тренированном подтянутом теле играли, оживляя многочисленные татуировки. Платок, повязанный на запястье, серебряные кольца на пальцах, голый торс и обтянутая кожаными штанами задница. Мой крёстный во всей красе. Я деликатно покашлял, привлекая к себе внимание.

‒ Che cazzo vuoi? (Какого чёрта тебе надо?) ‒ гаркнул он, резко развернувшись. Его глаза мигом расширились от удивления. ‒ Марко?

‒ А кто же ещё? Твой любовник изволил смыться, ‒ улыбнулся я.

‒ Правильно сделал, паршивец! Мадонна! Я его обогрел, а он… Терпеть не могу шлюх, ты же знаешь, ‒ выругался Чезаре, попутно сгребая меня в медвежьи объятия. И этого дикого мужика один из моих друзей назвал «гламур-тужур»? Наивная простота! Хотя, если Чезаре хотел, он мог выглядеть настоящим светским львом. ‒ Ты, наконец, смог вырваться?

‒ Точно, что вырваться, ‒ вздохнул я, утаскиваемый на ту половину жилья, где располагалась кухня. ‒ У меня огромная проблема, Чезаре.

‒ Какая? ‒ наливая мне кофе, спросил крёстный.

‒ Гала украла портрет мамы работы Этторе Мериди и выставила от своего имени на аукцион, который должен состояться сегодня вечером на благотворительном балу.

‒ Отец знает? ‒ сузил чёрные глаза Чезаре. Я помотал головой.

‒ Он в Москве. Да и захочет ли что-то сделать, большой вопрос. Он убрал портрет из гостиной и забросил в мастерскую. Точнее, спрятал среди маминых картин. Он не сможет всё бросить и приехать, так же как и попасть на бал. А я должен туда пробраться и попробовать изъять лот из продажи.

‒ Не получится. У тебя нет документов, подтверждающих, что ты владелец. Она жена твоего отца, ты его сын. Ты во всеуслышание объявишь свою мачеху воровкой? Это будет грандиозный скандал, который ударит по репутации отца. Ты этого хочешь?

‒ Не хочу, но что делать? У меня не хватит денег, чтобы его выкупить. Знаешь, сколько сейчас стоят работы этого художника?

‒ Догадываюсь. У меня есть два билета, но нет пары. Дам в последнее время я с трудом перевариваю. Мне уже под пятьдесят, а они всё норовят затащить под венец. А последнюю мою неудачу ты видел.

‒ А позвонить некому? Совсем? ‒ с надеждой спросил я.

‒ А зачем? У меня есть ты, ‒ хитро улыбнулся Чезаре.

‒ Подожди! Ты сам сказал, что с аукциона лот снять не получиться. Тогда что мне там делать? ‒ печально спросил.

‒ Ты пойдёшь со мной, и мы попробуем выкупить портрет.

‒ Если Гала или Летти меня там заметят, скандал случится обязательно. Тем более, рядом с тобой. Помнишь, чем закончилось ваше с отцом последнее свидание пять лет назад? Вы подрались, и отец запретил мне с тобой общаться.

‒ Тебя это остановило? ‒ скептически поднял бровь Чезаре и погладил небольшую бородку.

‒ Нет, конечно. У меня много друзей с телефонами и компами, к тому же есть множество интернет-кафе.

‒ Бал не только благотворительный, но и слегка костюмированный. Он задуман в венецианском стиле и на всех приглашённых должны быть маски.

‒ И, как минимум, вечерние костюмы. У нас с тобой слегка разные весовые категории, ‒ намекнул я на широкие плечи крёстного и немалый рост. Если у меня были 185 см, то у него все 197 см.

‒ Это не проблема, мой мальчик. Я твой крёстный, или кто? Считай меня своей личной феей!

‒ Здоровенным татуированным крёстным феем, ‒ хмыкнул я, глядя на загадочно улыбающегося Чезаре.

Если бы я только мог догадаться, что взбрело в голову этому… этой творческой личности! Сбежал бы! Для начала он привёз меня в салон, где мне вымыли до скрипа волосы, обработав всякими специальными масками и шампунями, сделали маникюр и педикюр. Затем Чезаре заставил меня согласиться сделать эпиляцию. Я, не подозревая пакости, согласился и меня в шесть рук, так как девушек-помощниц было три, быстренько запихнули в кабинет. Откуда я вышел безволосый как младенец. Причём, везде, кроме головы. Когда я, скрипя зубами, поинтересовался у Чезаре, зачем мужику, который всё равно будет в костюме полная эпиляция, тот опять загадочно улыбнулся. У меня даже сердце сжалось от плохого предчувствия. Не понравилась мне эта улыбка… Ой, как не понравилась. И правильно!