Золушка Forewer

Подруга, которая зашла вслед за Варварой Сергеевной оказалась-таки преинтереснейшей особой. У нее было лицо прожженной авантюристки. Она была одета с вызовом, но ничего, кроме вызова в ее яркой кричащей одежде не было. Крупные черты лица, блуждающий, оценивающий взгляд. А глазки! Они-то ее и выдавали. Хитренькие, маленькие, глазки-щелочки. Зырк-зырк по углам, по лицу… За одни такие глазки надо голову сносить с плеч. Впрочем, в старину за такие глазки на костер тащили. Тоже метод. Ну что, мое отношение к этой особе стало ясным?

— Павел Алексеевич… — коротко представился.

— Марина Александровна Вторметова. Мой отец был крупным советским служащим, а его отец по материнской линии, мой дед, известный революционер, а потом функционер. Вот мой папа и взял такую фамилию-псевдоним.

От этой трескотни я начал уставать. У меня появилось желание просто вытолкать всех дам за дверь, пока не появилась она… Она — это дочка Маришы, та самая, из-за которой заварилась вся эта каша. Я говорил уже вам, что у меня восхитительная зрительная память. Именно образная память, образное мышление — это мой конек, я ведь и спектакль ставлю, как череду образов, где каждая сцена должна точно переходить с последующий образ, без резких изменений.

Так вот, это была та самая женщина. Ну, вы понимаете меня? Нет? Зачем тогда было столько рассказывать все это? Помните, я ехал на встречу со спонсором, а дорогу переходила молодая дамочка, сейчас, я вспомню, как это было…

Но тут машина внезапно резко тормознула. Ничего вроде бы необычного, пропускаем пешеходов по пешеходному переходу, но я успел заметить совершенно особенный взгляд водителя. В такие секунды его грубое, вытесанное из песчаника лицо становится абсолютно мертвым и иссиня-бледным, так, как будто вся кровь ринулась в самый низ живота, и на черепушку ни кровинки уже не осталось. Если Витя ТАК скашивает глаза, аккуратно, чтобы я не заметил, но смотрит при этом, не отрываясь, значит там что-то действительно стоящее!

Этим действительно стоящим оказалась действительно роскошная девица в облегающем платье песочного цвета, с такими выразительными формами и такими точеными ножками, что просто дух захватило! Стук! Каблучок, тонкая длиннющая шпилька прошпилила еще одну полоску пешеходного перехода! Кватч! Рука чуть отводит сумочку, делается замах и тело чуть-чуть наклоняется вперед, грудь чуть-чуть отвисает, остается какое-то жалкое мгновение до следующего шага! Оппаньки — пошло движение второй рукой, ах, как этот каблучок наступает на зебру моего окровавленного сердца! От захвата духа мое дыхание тоже сперло, и мне даже показалось, что без реанимации не обойтись. И как же Витя будет крутить баранку, если у него там твориться что-то наподобие как у меня? Ась?

И вот теперь эта девица, которая прошпиливала мостовую нашего города, теперь она в моей квартире. О чем там я мечтал? Посмотрим… Говорят, путь на сцену лежит через постель режиссера… Не пробовал такого, но почему бы и не попробовать хоть один раз пропустить на сцену кого-то таким вот образом. Не знаю, был ли у меня такой вот глупый вид, но, наверное, был. Потому что девушка очень мило улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте, Павел Алексеевич, меня зовут Мария.

— Очень приятно, — промямлил я. А что, по-вашему, мог я сказать еще в этой преглупейшей ситуации? Что я видел ее, когда она переходила улицу дней десять назад? Так это же бред!