Золушка. История одной мечты

— Но ты же совсем недавно вернулся, — дрогнувшим голосом возразила Элла. — И снова нужно ехать?

— Боюсь, что да, — ответил отец, указывая рукой на кипы бумаг. — Семья разрослась, и счетов прибавилось. По всем нужно платить. Я должен зарабатывать деньги, а для этого придется поездить.

— Мне много не нужно, — мягко заметила Элла. Она знала, что деньги нужны для ее сводных сестер и мачехи — в отличие от них с отцом, те привыкли жить на широкую ногу. «Но теперь мы одна семья, и нам нужно учиться жить вместе», — напомнила себе Элла. И маме, наверное, хотелось бы того же. Поняв, что мысли ее убежали куда-то в сторону, Элла тряхнула головой и сказала:

— Я упакую тебе хину против лихорадки. И варбургскую микстуру против расстройства желудка.

— Отлично, — тепло улыбнулся отец. — А что тебе привезти из дальних стран? Твои сестры… — Элла пристально взглянула на отца, он перехватил ее взгляд, кашлянул и поправил себя: — Твои сводные сестры попросили меня привезти им зонтики и кружева. А чего хочешь ты?

— Ничего, папа, — ответила Элла. «Разумеется, они требуют все больше и больше, именно из-за их непомерных запросов папе и приходится все время разъезжать по делам», — добавила она про себя.

— Из ничего не выйдет ничего, — озорно улыбнулся отец. Это была одна из их любимых игр — в цитаты. Когда Элла была маленькой, цитаты тоже были простыми, из сказок, но теперь игра шла по-взрослому. Впрочем, эту цитату она знала.

— «Король Лир», — сказала Элла. Отец довольно кивнул. — Хотя нет, знаю. Привези мне веточку, которая первой коснется твоего плеча во время путешествия.

— Странная просьба, — удивленно наклонил голову отец.

— Возьми эту веточку с собой, — пояснила Элла, — и вспоминай обо мне каждый раз, когда взглянешь на нее. А когда ты привезешь ее мне, я буду знать, что ты снова со мной, — она посмотрела на отца, лицо ее стало серьезным. Элла подумала о том, что отец неважно выглядит — уставший, бледный, даже ростом как будто ниже. Она знала, как тяжело дается ему каждая поездка. — А больше всего я хочу, чтобы ты поскорее вернулся. Несмотря ни на что.

Элла вздрогнула от охватившего ее дурного предчувствия. Ей вдруг представилось, что на этот раз отец может не вернуться. Ужасно!

— Я сделаю как ты хочешь, — ответил отец. И, помолчав, добавил: — А ты, пока меня не будет, оставайся доброй к своей мачехе и сводным сестрам. Хотя временами это… нелегко.

— Обещаю, — ответила Элла.

— Спасибо, — облегченно вздохнул отец. — Уезжая, я всегда оставляю дома частичку своей души, дочка. Помни об этом. И мама тоже всегда здесь, хотя ты ее и не видишь. Вот почему мы с тобой должны любить и беречь этот дом. Всегда. Ради нее.

У Эллы сжалось сердце. В последнее время они с отцом редко говорили о матери.

— Я так тоскую по ней, — тихо сказала Элла. — А ты?

— Я тоже, — ответил отец. — Очень сильно.

Они замолчали и не заметили стоявшую в дверях фигуру. Это была леди Тремейн. Она все слышала, и ее прямо разрывало от гнева и ревности. Слова мужа прозвучали для нее как измена.

Тряхнув головой, леди Тремейн повернулась и ушла. Вряд ли стоит описывать чувства, которые она сейчас испытывала. Но теперь хозяйкой в этом доме была она, и она заставит Эллу понять это, пока отца не будет дома.

Вскоре Элла вновь стояла на крыльце, глядя вслед отъехавшему экипажу. На этот раз он уносил вдаль единственного родного для нее человека.

Отец махал рукой на прощание, а из глаз Эллы текли слезы. Рядом с ней с прямой, как палка, спиной и ничего не выражающим лицом стояла леди Тремейн.

Анастасия и Дризелла вели себя гораздо более оживленно.

— Не забудь про кружева! — кричала вслед отъезжающему экипажу Анастасия.

— И про зонтик! — вторила ей Дризелла. — Под цвет моего лица!

После этого Тремейны отправились в дом, и Элла осталась одна.

Когда экипаж окончательно скрылся из виду, Элла тоже возвратилась в дом. Проходя мимо гостиной, она услышала, что ее окликнули. Смахнув слезы с глаз, она вошла в комнату.

Леди Тремейн сидела, удобно устроившись в одном из кресел. Ее руки лежали на коленях, на лице играла самодовольная улыбка. За спиной Элла слышала, как ее сводные сестры препираются в своей комнате из-за шкафа — в нем не хватало места для их одежды.

— Вы меня звали, мачеха? — спросила Элла.

Улыбка на лице леди Тремейн сделалась холодной как лед.

— Не смей называть меня мачехой, — ответила она. — Лучше уж обращайся ко мне «мадам». — Она помолчала, слушая, как визжат ее дочери, затем продолжила: — Анастасия и Дризелла. Милые, нежные девочки. Они привыкли жить вдвоем в одной комнате, но нынешняя, как мне кажется, слишком тесна для них.

Элла слышала доносящиеся крики. Она не стала возражать мачехе. Ее сводные сестры, кажется, совершенно вышли из себя. А она обещала отцу, что будет к ним внимательна и добра.

— Моя спальня самая большая комната в доме, если не считать ту, в которой живете вы с папой. Может быть, они захотят переселиться в нее?