Золушка на Императорском отборе (СИ)

Подошла к небольшому столу, стоящему у окна. Достала перо и лист бумаги и постаралась сформулировать мысли так, чтобы послание Стивену вышло коротким, но информативным. Получилось не с первого раза. Мне с трудом удавалось не перенести собственную панику на письмо, чтобы оно не превратилось в отчаянную мольбу о помощи. А перо в дрожащих руках отказывалось слушаться, и вместо красивых и изящных букв, обычно вылетающих из-под моего пера, выводило на бумаге какие-то каракули.

Лишь с третьей попытки мне удалось обуздать свое трясущееся тело и разум, находящийся на грани истерики. Перечитав короткую записку и удовлетворившись результатом, я свернула лист бумаги пополам и поместила его в конверт. Сняла с груди цепочку, на которой висел перстень отца. Единственная вещь, оставшаяся мне после смерти родителя. И, капнув на конверт горячим воском, приложила к нему печатку, оставляя на послании родовой герб – гордого орла, расправившего крылья.

Так Стивен поймет, что послание от меня и содержит важную информацию.

Справившись с главной задачей, я принялась нервно расхаживать по комнате, дожидаясь Софи. Мне не терпелось передать ей послание для Стива. Чем раньше друг получит мое письмо, тем быстрее сможет что-то предпринять. И, возможно, мне удастся сбежать прежде, чем карета тронется по направлению к столице.

Надежда еще не покинула меня. Но умом я понимала, что шансы на успех слишком малы. Барон предпринял все меры, чтобы я осталась в стенах этого дома. Не удивлюсь, если кто-то из его людей следит и за дверью в мою комнату. А, значит, незамеченной мне не скрыться. И страшно даже представить, чем может обернуться моя неудавшаяся попытка побега, если меня поймают.

Хотя, барону Бригс стоило бы признать, что всем нам зажилось бы гораздо проще, если бы в один прекрасный день я бы просто исчезла из поместья. И по тому, как отчаянно он удерживает меня, раз даже готов отправить в столицу, где я буду под тщательным присмотром его жены и дочерей, можно сделать вывод, что старый граф Элиан посулил что-то гораздо большее, чем сундук с золотом, за этот брак.

Вспомнив, что мне еще нужно собрать свои немногочисленные вещи, я прекратила бессмысленные метания по комнате. Уверена, что если решу взбунтовать, и откажусь собирать саквояж, в столицу меня отправят в том, в чем я буду одета. Даже не озаботятся о сменной одежде.

Когда со сборами было покончено, и я тоскливо глядела на небольшой дорожный чемоданчик, в который уместились почти все мои пожитки, в дверь раздался короткий стук. После которого Софи осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

— Не спите, маленькая госпожа?

Я слабо улыбнулась, услышав знакомое и такое родное сердцу обращение. Возможно, совсем скоро не найдется ни одного человека, который снова меня так назовет. И от того становилось еще более горько на душе.

— Вам нужно поесть, — заботливо произнесла Софи, опуская передо мной поднос с теплой кашей и горячим молоком, — За ужином вы совсем не притронулись к еде, — неодобрительно покачала головой женщина.

Софи и Джеймс, супруги, которые работали в поместье отца уже более тридцати лет, заменили мне семью после смерти родителя. И заботились, как о собственной дочери, даря любовь, ласку и заботу, которых мне так недоставало. Бог не одарил их собственными детьми, и потому они прикипели ко мне всей душой. Впрочем, как и я к ним.

— Кусок в горло не лезет.

Я посмотрела равнодушным взглядом на свою любимую кашу, посыпанную сверху сахаром и орешками. Софи явно старалась и хотела меня немного утешить и порадовать. Но сейчас даже самая любимая на свете каша не способна решить всех моих проблем.

— Съешьте хотя бы немного.

Пожилая женщина посмотрела на меня с такой смесью чувств во взгляде, что у меня не нашлось слов, чтобы возразить. Поэтому, слабо улыбнувшись ей, я придвинула к себе поднос и с трудом запихнула в себя пару ложек.

Софи тем временем подхватила со стола конверт с посланием для Джеймса и спрятала его в кармане своего платья.

— Виконту Вилсону? — догадалась она.

— Передайте Стивену лично в руки, — кивнула я.

— Джеймс отправится в их усадьбу прямо сейчас, — пообещала кухарка.

Я отпила немного молока и отставила поднос. Настала пора прощаться.

— Берегите себя, маленькая госпожа. А я буду молиться за вас каждый день, — произнесла женщина дрогнувшим голосом, а после, поддавшись порыву, обняла меня, прижав крепко к себе, и почти сразу отпустила, — Я буду по вам тосковать.

— Я тоже, Софи, я тоже, — с трудом натянула я на губы какое-то подобие улыбки, — Надеюсь, однажды тебе еще доведется приготовить для меня эту кашу при более счастливых обстоятельствах.

— Так и будет, моя госпожа, — произнесла Софи на прощание и, украдкой утерев слезы, подхватила поднос и поспешила скрыться за дверью.

А я обессилено опустилась на кровать. Что-то оборвалось в моей душе, и я разрыдалась. Впервые за последние десять лет.

Глава 5