Золушка с Чистых прудов

Спустя сезон Б.А. Львов-Анохин предложил мне роль боярыни Пехтеревой в спектакле «Ассамблея» в Новом драматическом театре, которым он руководил, в постановке художника Андрея Сергеева, который оформлял все его спектакли, начиная с «Холопов» Гнедича в Малом театре и кончая работами в Новом драматическом. На этот раз Андрей Сергеев хотел себя попробовать в режиссуре. Работая с ним, я чувствовала его веру в меня, желание сделать мою героиню в спектакле победной, озорной, независимой и шикарной. У меня были изумительные костюмы, старинные, точно с картин лучших художников – парча, натуральный мех, жемчуг, легкие шелковые струящиеся ткани. Все это помогало ощутить себя на сцене прекрасной, уверенной в себе, что было необходимо в данной роли. Публика принимала наш спектакль весело и благодарно. Ведь это комедия, а зрителю всегда так хочется отдохнуть, посмеяться, тем более что многие реплики моей роли оказались очень актуальны для нашего времени. Узнав о воровстве чиновника – отца невесты моего сына, я спокойно говорю: «У нас без воровства нельзя, дай тройное жалованье – втрое больше украдут. У нас что ни прохожий на улице, то вор».

На этом спектакле зрителя охватывали не только смех при узнавании своих вечных недостатков, но и гордость за свое прошлое при виде персонажей – честных молодых людей, красоты русских женщин, их гордых натур и разумного поведения. Такова и моя героиня – спокойная, уверенная, веселая и женственная. Режиссер, оказывая мне большое внимание, в ответ ощущал мое огромное желание выполнить те задачи, которые он ставил передо мной. Этот пример настраивал на подобную работу и других актеров, и Андрею Сергееву было легко работать в дружной атмосфере взаимного уважения.

После этого спектакля я как будто помолодела, полюбила в себе озорство и уверенность и каждый раз, когда надевала дивные костюмы, радовалась любому пустяку, будь то маленькие перчатки, отороченные белым песцом, или парчовые сапожки, расшитые жемчугом, или чудная шапочка из песца, покрытая легким серым нежным платком. Выходя на поклоны, все тридцать исполнителей одновременно демонстрировали такие дивные русские типажи, удивительной красоты и изобретательности костюмы, выполненные замечательными мастерами Нового драматического театра под руководством талантливой художницы по костюмам Наталии Закурдаевой, которая придирчиво следила за каждой линией и складочкой платья, за каждой бусинкой.

И зрители, узнавая свое далекое прошлое, прошлое своей страны, радовались красоте, веселью, русской удали, царившим на сцене. Закончив нашу работу, мы понимали, что это только начало, что мы еще не раз будем желать встречи с молодым, неопытным, но талантливым режиссером и художником Андреем Сергеевым.

Мой необычный Островский

Сыграв в Орле Кручинину, я с болью думала, как много потеряла счастья на сцене, как близко мне в Островском все: и его прекрасная русская речь, и удивительно яркие жизненные характеры, и простодушие русского человека во всех его проявлениях – от темного, тупого, алчного зверя до святой кротости и чистоты женских образов. Да, прошло время, могу только жалеть, печалиться, что этот дорогой моему сердцу мир Островского, как мираж, будет еще чудиться мне, но реально вряд ли сцена подарит встречу с ним.

Наверное, поэтому особенно любима, окутана моей недосказанностью роль Серафимы Сарытовой в пьесе Островского и Невежина «Блажь», поставленной вновь А. Сергеевым в Новом драматическом театре в 1997 году.

И процесс работы, и сам спектакль оказался для меня необычным. Трепетно любимым, открывающим меня и для публики, и для самой себя совсем новой, тревожной, живой, греховной, счастливой и несчастной женщиной.