Zолушка в постель

Но я не лезу, просто иду вслед за Игорем. На лифте мы поднимаемся на самый верх и оказываемся в сказке.

Именно сказкой воспринимались наши с родителями походы на этот высотный каток. Здесь все увешано волшебными гирляндами, уже украшено зимними венками и постерами. До Нового года еще очень долго, а на этот каток пришел снежный праздник.

У Игоря есть ключи. И да, мы идем туда.

— Что ты делаешь?! Игорь! Так нельзя, это же чья-то собственность…

— Ага, моя.

— Твоя?

Я что, с детства ходила на каток и в ресторанчик Крестовского? Была так рядом с Кристиной и не знала, что мы родные?

— Не совсем, конечно, мой. Арендует Архипов, но у меня есть ключи, чтобы после закрытия я мог покататься, если совсем все задолбает. Размер?

— Тридцать семь.

Игорь достает из шкафа за стойкой администратора белоснежные фигурные коньки и для себя берет хоккейные. Я растеряна, понятия не имею, что у него за план и что мне делать, но послушно переобуваюсь. Крестовский хорошо катается, ему не составляет труда держаться на тонких острых лезвиях. А я ступаю на лед осторожно, поскальзываюсь и не падаю лишь потому что он меня ловит.

Вокруг сияют гирлянды-снежинки, мягкие романтичные ледяные свечки, а из окон открывается панорамный вид на город. Дух захватывает.

А еще он рядом. Крепко держит меня, чтобы не упала, медленно едет спиной и увлекает за собой. Хочется довериться и позволить набрать скорость, ощутить чистый восторг от скольжения. И от его рук. И улыбки. Впервые за много недель Игорь мне улыбается.

— Страшно? — спрашивает он.

— Да.

— Я буду тебя держать. Попробуй скользить.

Мы катаемся. Недолго, минут пятнадцать, но это самые счастливые пятнадцать минут в моей жизни. Я чувствую себя принцессой, которая встретила на балу своего принца и сейчас кружится в танце. Только до танца мне далеко, я жутко неуклюжая и нескладная.

Все-таки падаю и от смеха не могу толком подняться. Едва доползаю до скамейки. Игорь неподалеку щелкает автоматом с глинтвейном.

— Блин, вилку не могу найти, в розетку тыкнуть. Ладно, шут с тобой, обойдусь.

Садится рядом и атмосфера веселья, словно песок в часах, утекает сквозь пальцы. Мы молчим. Я боюсь говорить о том, что мучает, а он не спешит объяснять, зачем меня сюда привез.

— Ты нам сегодня Кристинку спасла. Герман рассказал. Я не знаю, чем тебе отплатить за нее.

— Я просто увидела звонок, и все.

— Да я вообще. В целом. С твоим появлением она ожила.

— Она хорошая. Но то, что сделала ваша мама убедило ее в том, что никто не любит. И она пытается привлекать внимание. Говорите ей чаще о том, что она вам дорога. Интересуйтесь. Дарите мелкие сюрпризы. Проводите время вместе. Она все равно ваша сестра, кто бы ни был ее родителями. Не бросайте Крис.

— А ты?

Пожимаю плечами.

— Ваш отец хотел, чтобы я получила образование и взяла его деньги. Наверное, это что-то вроде компенсации за сестру. Я благодарна и ему и тебе, что мне больше не нужно жить в нищете. Правда благодарна, ты не представляешь, как обидно и страшно не знать, где найти еду или на какие деньги купить лекарства для близкого человека. Уже за то, что я никогда не вспомню, каково это, я благодарна. Несмотря на все условия завещания.

А затем Игорь говорит нечто неожиданное:

— Нет больше завещания.

— Что?

— Такие штуки не законны в России. Это неофициальная воля отца и плевать я хотел на его желания. Раньше соблюдение условий контролировал Майк, но теперь он уволен и законным становится та версия завещания, в которой я единственный наследник. Крис получит свою долю, как только закончит универ, без всяких бизнесов. Алекс, когда вернется из армии, если его успехи меня удовлетворят. А ты… можешь забрать свою долю сейчас.

Я долго молчу.

— Не хочу.

— Почему?

— Потому что Кристина. Потому что вы все. Если я заберу сейчас деньги, я снова останусь одна.

— Я думал, ты нас ненавидишь.

— Нет, конечно, что за бред. Я знаю, что частью вашей семьи не буду, но хотя бы посмотрю на нее со стороны.

— Ань, — он берет меня за руку, разворачивает к себе и обнимает, — я хочу, чтобы ты была частью моей семьи. Но не знаю, сможешь ли. После того, что отец сделал.

— Это его дело. И моих родителей. На том свете встретятся, разберутся. А я не хочу.

— Еще не все. Там была не только подмена.

Я замираю, я… мне хочется сбежать, но бежать некуда. Не существует в мире места безопаснее его объятий.

— Папа, возможно, причастен к смерти твоей матери. Доказательств нет, но… я уверен процентов на девяносто.

— Я знаю.

Мне нелегко даются эти слова. Я боюсь произносить их вслух, но если не произнесу, буду корить себя всю оставшуюся жизнь.

— Знаешь?

— Эта мысль приходила мне в голову. Когда я думала, почему он привел меня к вам, почему оставил столько денег. Это самый логичный вывод. Я же не дурочка, я видела, что папа скрыл правду. Приступ… и статья была в газете о том, что женщину сбили. Не стала выпытывать, а потом он заболел.

— Почему мне не сказала?

— Не хочу жить местью. Хочу забыть и жить. Я слабая. Я не могу заставить себя возненавидеть так, чтобы отказаться от мира, который ты мне показал.

— Тебе не надо. Этот мир твой.

— Мы уедем в США?