Zолушка в постель

— Вот это да, — не могу удержаться и восхищенно обвожу пространство взглядом.

— Это библиотека. Будет время, разбери здесь завалы.

— Завалы? — не понимаю я.

— Книги не перебирали много лет. Сюда никто не заходит, только Марина убирается раз в неделю. Если начнешь маяться от скуки, можешь разобраться, что тут за коллекция, что выкинуть, что оставить, что вообще не пригодно к чтению. Все, что найдешь — твое.

Он задумчиво подходит к одному из окон, возле которого стоит красивый белый глобус, расписанный под старину. С легким щелчком Игорь вдруг приподнимает верхнюю половинку глобуса и демонстрирует мне бутылки, искусно спрятанные внутри.

— Вот видишь. Повезло. Ух ты, ликер. И срок годности нормальный. Ну вот, повеселишься.

Мне на самом деле хочется здесь побродить, посидеть, рассмотреть книжную коллекцию Крестовских. А еще очень любопытно, почему никто сюда не заходит. Не то чтобы они походили на любителей чтения, но… по лицу Игоря я вдруг понимаю, что лучше не спрашивать, по крайней мере, не сейчас.

В полном молчании мы возвращаемся обратно, и я тут же засыпаю, едва забравшись под одеяло. Очень длинный и странный день.

Глава шестая

По молодости, будучи студентами, не обремененными ни заботами, ни моралью, ни бедностью, они, перетрахав всех знакомых девок, развлекались довольно своеобразным способом.

Выбиралась простушка из кругов, максимально далеких от тусовочных. Какая- нибудь студентка первых курсов, приехавшая из деревни. Или молодая библиотекарша. Или хорошенькая кассирша из супермаркета рядом с домом. В общем, что-то такое невзрачное, задолбанное серыми буднями, но симпатичное и скромное.

Девчонку окружали сказкой: водили в рестораны, клубы, на модные тусовки, покупали цацки и шмотки. Имели во всех позах, куда ж без этого. Обычно девки воображали себя эдакими Джулиями Робертс. Вряд ли они осознанно отдавались за ресторан и туфли, но будь этот Игорь Крестовский грузчиком из той же «Пятерочки», так легко бы ему не дали.

Веселье заключалось в том, что у каждой из этих простушек не было ни вкуса, ни опыта, ни чувства меры. Зато вдруг оказывалась безлимитная кредитка и необходимость выглядеть дорого и шикарно.

Развлечение заключалось в том, чтобы предоставлять простушкам полную свободу и ржать над тем, как безвкусно, глупо и аляписто они одеваются. А еще глупее — себя ведут. Они и не подозревали, что за ними наблюдает целая компания парней, чтобы потом, наедине, со смехом обсудить каждую сказанную глупость, каждое идиотское, усыпанное стразами ультракороткое платье.

Тогда Игорю не было их жалко. Он справедливо рассуждал, что имея на руках безлимитную карту и хоть какое-то количество мозгов, можно выглядеть не как дешевая шлюха. За все годы учебы, пожалуй, только несколько девиц похорошели, получив кучу денег. Большинство превращалось в разрисованных кукол в синтетических платьях. Даже те, с кем на этапе знакомства было интересно поговорить, становились одинаково-тупыми, сладкимир, набившими оскомину, «инстабабами».

И вот теперь на диване в приемной клиники сидит Калинина. В сиреневом платье с открытыми плечами, длиной чуть пониже колен. С крупными локонами, спадающими на шею, ласкающими и щекочущими тонкую светлую кожу. Рядом валялась сумка в тон туфель — бежевая. Девушка нервно теребит смартфон тонкими пальчиками с ноготками, покрытыми нежным матовым лаком.

Почему система дала сбой на ней? Почему вечером он увидел нежнейшее создание в этой длинной рубашке, которая скрывала все изгибы, но давала охренительный толчок фантазии. Почему потом она спустилась не в безвкусном клочке блестящей стрейчевой ткани, а в черном платье, которое тут же захотелось снять, чтобы увидеть, что там, дальше, за застегнутыми пуговицами. Почему сейчас она не в шортах и каком-нибудь корсете, а в нежном девичьем платье, юбку которого смешно прижимала к ногам, выходя из машины на подветренную сторону парковки?

Итак, полный провал.

Она очаровывает всех, с кем знакомится. Стаська, кажется, искренне ей помогла, раз схватила телефон и влезла в их диалог. Эд сделал из нее красотку, хотя, по сути, только отмыл и причесал. Серж, говорят, был весьма мил, насколько вообще может быть милым средний Крестовский. Даже Иван как-то уж слишком заботливо открывал перед ней дверь и поддерживал за руку, пока она спрыгивала с высокой ступеньки машины. Надо напомнить ему о том, какое место должен занимать водитель и охранник.

И теперь вот при виде Анны даже Стаськин отец превратился в заботливого дядюшку со стетоскопом.

— Что ж, Анна Артемовна, никаких серьезных проблем со здоровьем я не вижу…

Он осекается, красноречиво смотря на Игоря, но тот не намерен оставлять их одних. Ему нужна полная информация о Калининой. По взгляду врач это явно понимает.