Zолушка в постель

Она с интересом рассматривает продукты, которые я распихиваю по старенькому холодильнику. И с каждой секундой мне все больше и больше неловко. Перед тем, как поехать к ним, я попросила Герамана заехать в продуктовый. И, естественно, им оказалась не «Пятерочка», а какой-то жутко пафосный супермаркет с паркетным полом и приветливыми консультантами. Я не стала спорить, в конце концов, уж онто точно знает, где привыкли отовариваться Крестовские. Но часть продуктов была мне незнакома и… как бы так сказать… не дешева. Машка, несомненно, это видит и наматывает на ус.

— И кто они такие?

Я напрягаюсь, потому что голос соседки изменился. Из веселого превратился в нарочито небрежный. Она делает вид, что ей совершенно без разницы, о чем болтать, но явно жаждет подробностей. Не самая оригинальная реакция, но почему же я так нервничаю?

— Друзья родителей. Не знаю, я их не помню.

— Ну и зачем им сдалась сиротка?

Пожимаю плечами.

— Дружили. Может, кто-нибудь в кого-нибудь был влюблен. Или просто вместе учились. В последние годы мы почти не общались ни с кем, так что папа мало рассказывал. Теперь Олег Александрович умер и его сын меня нашел.

— Аа-а-а, — Маша лукаво усмехается, — сын. Тогда понятно.

— Что тебе понятно? — Я злюсь.

— Да не воюй, Калинина. Так бы сразу и сказала, что там мажорчик появился.

— Маш, он просто сын отцовского друга, вот и все. Ему плевать с высокой колокольни на меня.

Не знаю, что еще хочет сказать подруга, но тут квартира наполняется голосом Лизы. Правда, говорит она не то чтобы приятные вещи:

— Я пришла! Нихрена не купила, только выбесилась. И еще внизу какой-то мудак припарковал джип так, что хрен напрямую пройдешь, пришлось обходить. Где они только умудряются столько напиз**ть, чтобы такую тачку хапнуть.

Я выхожу в коридор, мрачно рассматривая раздраженную соседку.

— Это моя машина и я ее не воровала. А припаркована она по правилам.

Лиза бросает на меня мрачный и равнодушный взгляд.

— Ну вот и платила бы за себя, раз на тачку нашлось. Какого хера я теперь должна половину твоей доли выкладывать?

Я теряюсь, не зная, что ответить на такую претензию.

— Но моя часть оплачена до конца месяца, а о том, что вы можете искать соседку, я вам давно написала.

— Да пошла ты, — рычит Лиза и уходит в комнату, оставляя меня с открытым ртом.

Нет, она всегда была резкой и язвительной, но мне нравилась ее прямота и мы частенько хохотали до упаду над ее не совсем приличными шутками. Однако теперь я чувствую от нее какую-то враждебность.

— Ну… — Маша философски разводит руками. — Это Лизка. Ее вывели кассирша и просроченная ряженка, а страдаем мы. Но, кстати…

Она щурится, рассматривая меня с ног до головы и мне этот взгляд что-то не нравится.

— Может, подкинешь хотя бы свою часть за квартиру? Соседку мы до сих пор не нашли, сама понимаешь, лето, студенты по домам. Неохота на гречке сидеть только потому что тебя приметил мажорчик.

— Я забила вам холодильник на неделю, — холодно отвечаю.

— Ну да, но ты так резко пропала и вообще… Аньк, ну реально, хоть бы за пару месяцев предупредила. Денег нет ва-а-аще.

— Это не мои деньги, Маш, — говорю я. — Вечером спрошу у Игоря, можно ли вам одолжить, а без его разрешения я не могу.

— Хреново тебе, подруга, — вздыхает она. — Ну, вечером так вечером, звякну.

— Ладно, Маш, — к собственному удивлению говорю я, — мне пора.

— Не поняла… — Она хлопает глазами. — А кофе? Ты из-за Лизки что ли? Да она дура, че ты ее слушаешь?! ПМС поди. Лизка-а-а-а, кончай истерить!

— Нет, — обрываю я ее, — просто дела. Сегодня не получится, как-нибудь потом спишемся.

Я быстро иду к выходу и, пока обуваюсь, чувствую себя полной идиоткой. Машка только пожимает плечами и лезет в холодильник в поисках чего-нибудь сладкого. Я быстро выхожу к машине и, юркнув на заднее сидение, говорю Герману:

— Поехали?

— Куда? — уточняет он.

Хороший вопрос.

— Не знаю, — вздыхаю. — Ты голодный, наверное? Поехали на твой обед. Домой не хочу.

Понятия не имею, где обедают охранники, если весь день находятся с хозяином. При Германе я не видела свертков или пакетов, а время уже подбиралось к полудню.

Мы выезжаем из дворов и я вижу заинтересованный взгляд охранника.

— Планы изменились?

— К семи в ресторан, — киваю.

— Подруги не едут?

— Да не подруги они, — недовольно бурчу. — Соседки.

Когда живешь с кем-то почти год, завтракаешь в одной кухне, делаешь совместную уборку и делишь расходы на продукты, невольно проникаешься симпатией. И кажется, что вот эти люди — твои подруги, самые что ни на есть настоящие. Хотя на деле вы просто выживаете вместе, потому что поодиночке — дороже.

У меня были подруги. Давно, еще когда я училась в школе. Были даже такие, с которыми мы договаривались быть крестными друг дружкиных детей. Потом школа кончилась, отгремел выпускной, на который я не пошла. Подружки разъехались по институтам, у них появились новые друзья, а меня все реже звали на посиделки. Надо думать, я не привносила в их жизнь радость своим унылым видом.

— Найдутся другие, — вдруг говорит Герман.

— Которые дружат пропорционально счету в банке?