Золушка вне закона

– Хочешь приглядеть за мной? – понимающе улыбнулась архимагистр.

– И это тоже, – спокойно согласился герцог. – А еще я хочу остаться в живых, не сообщив его величеству о пропавшем без вести на территории Крей-Лималля его любимом архимагистре. А еще…

– Все, – подняла ладони Ники, – уговорил. Парень, надеюсь, надежный?

– Профессионал.

* * *

Где-то в углу мерно капала вода, навевая дремоту. В противоположном – поскрипывала одна из казематских крыс, разбираясь с хлебной коркой, оставшейся от скудного ужина.

Его высочество принц Аркей, закинув руки за голову, лежал на каменном ложе, устланном соломой. К слову сказать, солома была свежей – пахла духмяным летом, землей, теплом. Аромат вкупе с капающей водой, крысиной возней и стылостью, царившей в каземате, создавал уникальную атмосферу ничегонеделанья, совершенно его высочеству не свойственную.

На узкой лестнице, ведущей в эту камеру, расположенную в самом низу одной из тюремных башен, послышались шаги.

Крыса деловито потащила добычу в нору.

Принц не шелохнулся.

На пол пали отсветы факела.

– Лежишь? – поинтересовался его величество и с тяжелым вздохом опустился на последнюю ступеньку.

– Лежу, отец, – улыбнулся Аркей. – Как ты? Как Колька?

– Бесится, – не отвечая на первый вопрос, сообщил король. – У меня руки чешутся его выпороть!

Принц засмеялся и сел на лежаке, оперся спиной о холодный камень стены.

– Это не поможет! Лучше спроси у главного конюшего, что он своим жеребцам-производителям дает, дабы утихомирить.

– Не любишь ты брата, – снова вздохнув, констатировал Редьярд.

– Люблю, – спокойно ответил Аркей, – но иногда не выношу.

– Я сам иногда не выношу. Надеюсь, Оридана сделает его спокойнее.

– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – хмыкнул собеседник.

Помолчали.

– Ты не передумал еще? – спросил король, пытаясь в сумерках разглядеть лицо заключенного – всполохи факела до дальней стены не дотягивались.

– Нет, ваше величество!

– Вот… упертый! – констатировал Редьярд, явно желая применить другое слово. – Весь в мамочку!

– От вас обоих я взял лучшие качества! – пожал плечами его старший сын.

Редьярд поднялся, ощущая, как накатывает тяжелое, слепое бешенство.

– Ну и сиди! – бросил он.

Аркей молча лег обратно и снова закинул руки за голову.

Крыса на секунду выглянула из норки и опять скрылась из виду.

Вода продолжала капать.

– Тьфу, напасть! – рявкнул его величество и ушел, унеся с собой свет.

А его высочество вспоминал тепло любимых ладоней и губ… и улыбался.

* * *

После срочного отъезда Яго по приказу его величества прошло недели три. Герцог рю Воронн Вителью больше не беспокоил, в доме сына не показывался. Вита исправно посещала Орден, перезнакомилась с магами и адептами, найдя многих из них милыми и интересными людьми. На одно из практических занятий в резиденцию приходила сама архимагистр Никорин. Уроков не давала, советами не делилась. Стоя рядом с мэтром Кучиным, улыбалась отстраненно, будто думала о чем-то своем, казалась загадочной, непостижимой и… опасной. Сила не била фонтаном из этой хрупкой женщины, не искрила воздух вокруг, но была столь ощутима, что самые чувствительные из первогодков сторонились ее, как обходили бы большую и страшную собаку, скалящую зубы.

Варгас Серафин на правах официального куратора взял над Вительей шефство и в других, не касающихся обучения, сферах жизни. Показывал город, водил в любимые трактирчики, кафе и кондитерские и постепенно привык к постоянному присутствию Дробуша, дыхание которого за спиной мага поначалу здорово нервировало. Однажды Варгас поинтересовался у волшебницы, зачем слуга постоянно таскается за ней? Но девушка лишь улыбнулась и промолчала. Тролль в обличии хитроватого мужичка каждое утро провожал ее в резиденцию, после чего спешил постигать сложную науку плетения букв в слова, а слова – о ужас! – в предложения!

Накануне первого дня обучения в храмовой школе Вита долго разговаривала с Дробушем, рассказывая, что можно и чего нельзя делать в подобном заведении. Вечера дружно проводились у гномов, в домике которых царила волшебная атмосфера счастья, делавшая радостнее каждого шагнувшего через порог, поэтому в воспитательной беседе Йожевиж и Виньо приняли живейшее участие. В том, что отрывать головы одноклассникам и преподавателям нехорошо, Вырвиглота убеждали всей честной компанией. Наконец он проникся и пообещал подобного не делать. Сложнее всего оказалось убедить его не вмешиваться в драки между мальчишками, которые нет-нет да вспыхивали на переменках. Некоторые в шутку, другие ради хвастовства перед девочками, третьи – по серьезным причинам.

– Азарт битвы – страшная вещь! – заметил внимательно слушавший наставления Кипиш. – Помню, бывало, спишь себе, никого не трогаешь. Ан нет! Едва воздух, вибрирующий от воинственных криков, касается твоих ребер, так и подскакиваешь с желанием кого-нибудь отмутузить!

– Вот-вот, – добавила Вита. – Если Дробуш стукнет дитя – жизнь того покинет! А этого допустить мы никак не можем!

– И что же ему делать? – изумился божок. – Ежели зудит?