Золушка за тридцать

– Во Франции! – чуть не завизжал Эскин. – Но да, на фоне моего любимого кафе. И за руку кого-то держит, только кончики пальцев видны. Ни хрена не понятно, Гарик там или нет! Но я уверен, это он. Она же не камикадзе – фоткаться с другим, когда официально всем известно об их связи с моим… С Гуриным.

– Ну-у, – протянула я, изо всех сил пытаясь придумать, как бы подбодрить товарища.

– Это тебе не Минаев с его ромашками, – прервал меня Данила, после чего поднялся и подошел к подоконнику. Осмотрел цветы, покачал головой, сообщил доверительно: – Безвкусица какая.

Я хотела узнать, откуда такая осведомленность, но последнее замечание Аполлоши задело до глубины души.

– Вот только не надо! – гордо выпятив грудь, я встала на защиту своих цветов. – Они красивые. И… необычные.

– Угу, – Эскин презрительно фыркнул. – Только помни, Кира: не научишь его сразу дарить нормальные розы, так и будет раз в год с веником приходить.

Я отвела глаза, посмотрела в окошко на небо, пожала плечами.

– Аа-а, – Данила всплеснул руками, – ясно! Любовь-морковь! Видел я уже такое выражение на твоем некогда умном лице! Хочешь ромашки – твое дело, а мне налей уже кофе и поехали шашлыки есть. Хватит с меня любовных тем, жрать хочу!

* * *

Спустя пятнадцать минут мы с Эскиным действительно отбыли в места, где водились всякие вкусности. Но сначала преодолели расстояние, успев побывать в метро, на электричке и в автобусе… Данила машину не взял по моему настоянию: чтобы спокойно принять на душу сто грамм успокоительного. Потом еще сто грамм и еще двести… Ведь мой папа гонит отличный самогон, которым непременно будет угощать нового ухажера своей единственной доченьки.

Сопротивлялся Эскин недолго, решив, что путь нам предстоит на такси до самого порога. Глупенький. Однако уже спустя сорок минут в метро и полчаса на платформе в ожидании электрички, Аполлоша понял, как сильно ошибался. Он даже хотел поднять бунт, но я благоразумно схватилась за виски, сослалась на головную боль и предложила высказать все чуть позже. Доверчивый мой друг и тут согласился.

В общем, когда мы вышли из автобуса и пробрались по нечищеной несколько дней дороге к дачному поселку, Даня говорить уже просто не мог. Он вяло моргал, хмурился и иногда тихо ругался. Шепотом и без души.

– А вот и она! – оповестила я, наконец, сама уже жалея, что не вызвала такси от железнодорожной станции. – Дача. Видишь пар? Это наверняка папа с Лешкой баню топят.

– С кем? – уточнил Эскин, с интересом посмотрев в указанном направлении.

– С другом детства моим. Лешей Драговым. Красавчик-офицер, которого родители мечтают видеть в моих объятиях.

– А он?

– А он на Жанку запал. Это моя коллега из больницы. Я же медсестрой работала до “Sokolov”. Ее, кстати, тоже пригласили. И Аньку с мужем.

– Та-ак, – Даня медленно повернулся ко мне. – То есть там до фига народу? И меня заранее списали как жениха, желая передать тебя в руки офицера?

– Ну, вроде того, – я беззаботно отмахнулась. – Они же не знают, что у Леши с Жанкой роман, а мы с тобой просто друзья.

– Вот это подлость! – возмутился Данила. – Пригласить меня, чтобы втоптать в грязь. Предварительно еще усыпив бдительность шашлыком с домашним самогоном! Ничего себе у тебя родители.

– Какие есть, – улыбнувшись, подхватила Эскина под локоть и потащила к дому. – Идем, а то я уже ног не чувствую. Кстати, про Макса они ничего не знают, если что. Вернее, мама знает, что у нас с ним ничего не вышло.

– Прелесть какая, – Даня устало вздохнул. – Ладно, придется показать им, какой принц заморский прибыл из Москвы.

– В смысле? – я уже протянула руку к калитке.

– В том самом. Ну-ка, посторонись. Дай джентльмену помочь, – он сам распахнул двери, галантно проорав: – Входи, любимая, знакомь меня с нашей мамой!

– Эскин, – зашипела я, – твою мать, не смей трогать мою мать!

Но было поздно. Данила оказался настроенным решительно, а родители, словно по волшебству, явились пред наши очи. Замерли, такие милые, обаятельные и внушающие доверие: мама с ножом и папа с топором. Просто идиллия.

– А вот и мы, – сообщила я, разрывая внезапно повисшую тишину, в то время, как Даня медленно попятился.

– Отлично! Я как раз пирог резала, – всплеснула руками мама, и лезвие ножа сверкнуло в лучах солнца. – Проходите скорее!

Данила отрицательно мотнул головой.

Папа продолжал хмуро смотреть на моего спутника, никак не аргументируя наличие холодного оружия.

Я чуть развернулась и тронула Эскина за плечо, будто пылинки смахнула. При этом глазами показала, что “заморскому принцу” пора себя проявить уже.

– Данила, – со вздохом представился Аполлоша, смело сделав шаг вперед. – Ваш зять.

– В каком смысле? – папа чуть крепче сжал черенок топора.

– В смысле, если вы нас благословите, – исправился Даня. – Традиции есть традиции.

Я кашлянула в кулак, “жених” постучал мне по спинке.

– Наверное, простыла в автобусе, – предположил он, качая головой. – Или в электричке. Или в метро… Путь-то неблизкий.

Тут Даня посмотрел на моих родителей, обвел взглядом голые, засыпанные снегом кусты смородины вокруг, посмотрел на небольшой двухэтажный домик и добавил: