Золушка

Легкая ирония в высоко поднятых бровях и широко раскрытых карих глазах.

Она задала вопрос.

Почему не применять на практике уголовное право — расследовать преступления профессионально.

Очень просто.

— Почему бы и нет? — повторила она. — Я чувствую, что тебе это будет интереснее, чем то, чем ты занимаешься теперь.

В самом деле, почему бы и нет, подумал он, наклонился и быстро поцеловал ее в щеку.

— Спасибо тебе, — сказал он.

— Разве это истинная благодарность? — Сьюзен потянулась к нему, обняла руками за шею и притянула вниз, к себе. Несколько секунд они неловко трепыхались, Мэтью — на краю шезлонга, стараясь не свалиться на землю, а Сьюзен — пытаясь отодвинуться вбок и дать Мэтью место; вполне естественная ситуация, порожденная внезапным порывом Сьюзен, к которому Мэтью не был подготовлен, и, к счастью, напомнившая им о далеких днях их первых встреч. Они вертелись, сталкивались бедрами, хватали друг друга за руки и наконец кое-как уместились вдвоем в шезлонге, втиснулись в него — Сьюзен, с задравшимся с левой стороны чуть не до талии платьем, Мэтью, наполовину угнездившийся на ней, левая рука придавлена его собственным телом, правая обвилась вокруг бедер Сьюзен. И они поцеловались.

Мэтью позже пытался уяснить самому себе, что это был за поцелуй.

Они, разумеется, целовались много раз. Целовались, как влюбленные, страстно сжимая друг друга в объятиях, — эти поцелуи были самое большее, что девушка могла ему позволить, и они оставались единственным выражением их взаимной любви. Потом поцелуи сделались прелюдией к интимным ласкам — быстрые, бурные, с ними надо было поскорее покончить, как со скучными страницами в романе, за которыми следует самое интересное. Потом, когда их брак устоялся, поцелуи превратились в обыденный символ супружества, — они целовали друг друга в щеку, встречаясь или расставаясь, а ночью, в постели, — достаточно бесстрастно перед тем, как совершить некий почти механический акт. И наконец, поцелуи тогда, в воскресенье, поспешные и какие-то полубезумные, ведущие, однако, к определенной цели, причем оба испытывали нечто вроде страха перед тем, что должно произойти, и одновременно боялись, что это не произойдет, если у одного из них вдруг переменится настроение.

Теперь же…

Это был во всех смыслах первый поцелуй.

Прежде всего потому, что вернул обоих к тому вечеру в Чикаго, когда они и в самом деле поцеловались впервые у дверей ее дома, на ярко освещенном крыльце, под жужжание и трепет полета ночных насекомых, кружащихся вокруг электрического плафона. «Мне было хорошо сегодня, Мэтью». — «И мне тоже…» Губы их соприкоснулись, потом слились, она закинула руки ему на шею, он обнял ее, чтобы крепче прижать к себе, и она, почувствовав его мужское напряжение, шепнула прерывисто: «Боже мой!», оттолкнула его, взглянула ему в глаза, поцеловала еще раз быстрым, легким поцелуем — и убежала в дом.

Но было и другое.

Впервые после того, как они разошлись и достаточно долго вели самостоятельную жизнь, совершенно отдельную друг от друга, каждый со своим любовным опытом, оба поняли, чем может быть самый обыкновенный поцелуй, так сказать, соприкосновение губ в результате сокращения определенной группы мышц: это нечто сильное, пылкое и всепоглощающее.

…Они разомкнули объятия.

И Сьюзен произнесла то же, что и тогда в Чикаго, много лет назад:

— Боже мой!

Прерывисто и почти не слышно.

И потом:

— Давай вернемся в дом.

Глава 9

Эрнесто считал, что нынче с утра они должны пустить слух о своем намерении приобрести кокаин. Был уже понедельник, в Калузе они торчат четвертый день, смех да и только. Как и приказал им Амарос, они связались с Мартином Клементом из ресторана «Весна», но ничего дельного от него не услышали, стало быть, должны сами что-то предпринять. Поскольку девица занимается проституцией и не особенно разбирается в том, как толкнуть четыре кило кокаина, она явно станет искать покупателей.

— Слово даю, что она шастает повсюду в поисках покупателя, — сказал он Доминго по-испански. Между собой они всегда объяснялись на испанском языке.

— А может, она хочет вынюхать все четыре кило сама, — возразил Доминго.

— Если кто крадет целых четыре мешка кокаина, то уж не для того, чтобы нюхать. Такое количество уводят, чтобы продать.

— Пускай ты прав, — согласился Доминго, — да только не стоит рисковать и трепаться, что мы хотим купить много кокаина. Мы же не знаем, как обстоит дело с наркотиками здесь, в Калузе.

На первый взгляд Доминго казалось, что в Калузе с этим все нормально, однако есть испанская поговорка «Las appariencias engañan»,[28] по-английски примерно так: не суди о книжке по переплету. Черт ее знает, эту Калузу! Может, здесь полиция за всеми следит и обо всем сразу пронюхивает. Если по городу расползется слух, что они с Эрнесто собираются приобрести большое количество наркотика, то в один прекрасный день их встретит у ворот мотеля представитель закона.