Золушки из трактира на площади

Бруни вздохнула с облегчением, только когда покинула покои портного. Ванилла все еще казалась расстроенной. В коридоре, вдоль стен которого стояли великолепные канделябры в виде полунагих дев, держащих чаши для масла, Матушка взяла подругу за руку и развернула к себе:

— Не расстраивайся, прошу! Если хочешь, вернемся к мастеру. Я скажу ему, что не надену никакого другого платья, кроме салатового!

Та посмотрела на нее исподлобья, усмехнулась и вдруг чмокнула в нос:

— Я не из-за платья расстроилась, глупая. Из-за себя. И тебя!

— Не понимаю, — растерянно покачала головой Бруни.

— В твоей жизни произошло нечто важное, а я все профукала! А ведь должна была быть рядом и радоваться за тебя! — пояснила Ванилла. И тут же спросила, с любопытством вглядываясь в Бруни: — Так кто он?

Матушка открыла было рот, но вдруг ей почудилось, будто полуголые девы с чашами дружно навострили уши. Решительно взяв подругу за руку, она повела ее прочь, словно знала, куда идти в хитросплетении дворцовых коридоров.

— Расскажу на улице!

Заинтригованная Ванилла покорно следовала за ней, даже не заметив, что Бруни, не знакомая с внутренним устройством дворца, идет совсем в другую сторону от выхода. А Матушка машинально двигалась вперед и пыталась глубоко дышать, желая успокоить отчаянно бьющееся сердце. Не раз она, глядясь в зеркало, наблюдала в себе перемены, выдающие счастливую женщину: гордую осанку, лучистый взгляд, нежную улыбку, затаившуюся в уголках губ. Но не думала, что это так заметно окружающим. И отчего-то наблюдательность Артазеля задела больно, словно он коснулся запретного, только для нее предназначенного.

Коридор вывел их в широкую галерею. В другом ее конце переговаривались трое мужчин. Когда подруги на всех парах выскочили на блестящий скользкий паркет и остановились в недоумении, собеседники дружно замолчали и посмотрели в их сторону.

Ванилла неожиданно пискнула и метнулась обратно, таща испуганную Матушку за руку с такой силой, что чуть не вывихнула ей запястье. Остановилась она, только оказавшись во внутреннем дворе замка, и, пытаясь отдышаться, воскликнула:

— Пресвятые тапочки!

— Что? — испуганно спросила не менее запыхавшаяся Бруни.

— Тех троих видела в галерее? — выдохнула Ванилла. — То были его величество Редьярд Третий, Первый министр Ложвин Свин и…

Она задумалась.

— И?.. — осторожно уточнила Матушка. — Кто третий?

— Не уверена, но, кажется, принц Аркей!

— Ты не уверена? — удивилась Бруни.

— Принц — птица ночная, загадочная! — подруга взяла ее под руку и повела на кухню, где их должна была ждать Персиана. — В том смысле, что во дворце появляется редко, время проводит то в казармах со своим полком, то в тайных инспекциях по стране. Последние пять лет он Глава Королевского Совета вместо его величества. Как отец его после войны назначил, так и главенствует бессменно. И поговаривают, что пользы короне своими законопроектами уже принес немерено. Принц в балах и увеселениях не участвует, народу на празднествах не является, в связях с фрейлинами или дочками знатных семейств не замечен. В общем, полная противоположность братцу. Словно разные матери их родили! Поэтому видела я его всего пару раз, и то — издали. Вот Кольку-младшего могу тебе даже без исподнего описать!

— Это как? — изумилась Матушка.

— А вот так! Удирал он как-то из покоев одной статс-дамы в чем мать родила. Муж бедняжки неожиданно решил стребовать супружеский долг и не вовремя явился из поместья. Любовника не опознал, однако успел разглядеть в темноте чью-то белеющую задницу — ровно заячий хвост в лесу. Ну и погнался за ней, тьфу, за ним то есть, за охальником! Не подозревая, кто это! Принц аккурат мимо меня проскакал похлеще Петра Снежного. Только что не ржал, стервец, хотя улыбка на губах играла. Ты же меня знаешь, у меня глаз — алмаз. Разглядела все, что надобно! Фигурами Индари королевских отпрысков не обделила, статями Колей тоже хорош оказался. Там было на что посмотреть!

Бруни, вздохнув, отвернулась. Щеки предательски зарозовели. Умела Ванилла говорить о мужиках с таким здоровым бесстыдством, что все поневоле перед глазами… вставало!

Персиана, в отличие от Бруни, которая в замке вообще была в первый раз, частенько заходила на работу к старшей сестре, поэтому в дворцовых коридорах не заблудилась и верно вышла к кухне, располагавшейся в левой части донжона, в полуподвале. В ожидании родственниц она прекрасно провела время, сидя за огромным кухонным столом, заваленным овощами и зеленью, и грызя орехи, любезно насыпанные мальчишками-поварятами. Характером младшая сестричка Старшей Королевской Булочницы отличалась легким и смешливым, а позубоскалить и посплетничать любила так же, как и Ванилла, потому беседа с кухарками была интересной.

— Садись, сейчас чаем вас напою и домой отправлю! — заявила Ванилла, заводя Бруни в кухню.