Золушки нашего Двора

Зеркало померкло.

— Умный, ублюдок! — пробормотала Ники, прищурившись.

За много дней пути от неё Сатанис Крейский нервным жестом спрятал ладони в рукава свободного одеяния и прошипел:

— Красивая, сука!

***

Дрюня торжественно водрузил на стол в королевской гостиной пузатую бутыль.

— Достал, братец! Ароматная, десять лет выдержки!

— Не может быть? — король, чинно сидевший на диване с книгой в руках, рывком поднял тяжёлое тулово. — Ласуровка? Настоящая?

— Самая настоящая!

— Где раздобыл? Я же запретил её гнать аккурат во время войны!

— Так я тебе и скажу, — надулся шут. — С тебя станется и ту лавочку прикрыть! И вообще, ты мне должен золотой!

— За что? — изумился Редьярд, хлопая по карманам. Не найдя монеты, рванул золотую пуговицу с обшлага камзола, кинул Дрюне.

Тот ловко поймал, кивнув на бутылёк.

— За неё, родимую! Давай-ка я смотаюсь на кухню, наберу подносик еды, и мы с тобой посидим, как в старые добрые времена... Кроме того, ты мне обещал рассказать кое-что!

— Помню, — помрачнел король. — Изюму возьми. Страсть как хочется пожевать, а до ужина ещё далеко!

— Бегу, — улыбнулся Дрюня.

Но вернулся шут без улыбки, хотя и с подносом. Глядя в его расстроенное лицо, Редьярд сочувственно поинтересовался:

— Ярится твоя-то?

— Ярится, — вздохнул шут, накрывая на стол. — Расфырчалась как Аркаешева кошка! Вещи свои из наших покоев забрала... Видать к отцу вернуться намеревается.

— Кольцо не сняла? — уточнил король.

— Не сняла.

— Тогда не переживай. Ну, хочешь, я с ней поговорю?

— Ты что? — побледнел Дрюня. — Даже не думай! Перепугаешь её до смерти, дуру мою любимую!

Редьярд хмыкнул и сел за стол.

— Разливай, братец шут.

— Рассказывай, братец король, — в том же тоне отвечал тот, берясь за бутылку. — Договор дороже денег!

— С чего бы начать... Да хоть с того дня, когда мы встретились с тобой в том трактире... Который 'какие-то кости'!

Шут кивнул, показывая, что слушает. Откупорил бутыль, ноздрёй втянул тонкий кисловатый аромат, покинувший горлышко. Дал вдохнуть Его Величеству.

— Пресвятые тапочки! — блаженно закатил глаза тот. — Словно в прошлое вернулся!

— Я жду! — напомнил Дрюня, наполняя стопки из Драгобужского хрусталя и подавая собутыльнику огромный бутерброд, сооружённый из двух кусков серого хлеба, зелени, мощных ломтей ветчины и варёного мяса.

— Отец тогда лежал при смерти. Однако старый хрыч и в этом нашёл выгоду, потому что отказать умирающему родителю в просьбе жениться я никак не мог...

— За короля! — перебил его шут, поднимая стопку.

— За короля! — согласился Редьярд.

За отца нынешнего венценосца выпили, не чокаясь.

— Я лишь ЕЁ видел рядом... ОНА заставила меня забыть обо всём, будто и не случалось в моей жизни никаких других баб! Но когда я предложил ЕЙ стать королевой, она отказалась...

— А как её звали-то? — поинтересовался Дрюня, кусая бутерброд. — А то все ОНА, да ОНА!..

***

Ранней осенью над Узамором всегда стоял туман, лёгкий, как одеяние призрака. Таким же туманом в необжитых пока покоях королевы повисла пауза. Лёгкая, ни к чему не обязывающая, но такая многозначительная!

— Винни, я умоляю тебя, — не выдержав молчания, заговорил высокий черноволосый мужчина, одетый в простой чёрный камзол с заткнутым за пояс охотничьим хлыстом. — Умоляю! Давай сбежим? Я найму пиратский корабль, в конце концов! Они ходят запретными течениями, королевский флот не сможет нас догнать! Мы покинем Тикрей ради того, чтобы быть вместе.

Её Величество вскинула руки в безмолвном жесте отчаяния. Кружева, которым были обшиты рукава платья, отогнулись, обнажая белые запястья королевы. Совершенные. Прекрасные.

— Где ты был раньше, Ронни? — она резко развернулась от окна, куда глядела с тоской и... смирением. — Я так ждала твоего прихода к отцу! Ждала, что ты попросишь моей руки!

— Я был глуп... И слеп... И труслив... — названный шагнул к ней, прижав руки к груди. — Оттого умоляю теперь... Мне не страшно пойти на плаху ради тебя, Винни, я не боюсь насмешек этих тупых южан и гнева самого тупого южанина из них — твоего мужа...

— Атрон! — в лице королевы боролись сдержанный, но страстный темперамент клана Морингов, Северных князей Ласурии, и долг, навсегда лишивший её крыльев свободы. — Редьярд — мой муж. Изволь говорить о нём с почтением!

— С почтением?! — рыкнул тот. Быстро подойдя к королеве, притянул её к себе, принимаясь целовать. Задыхаясь, заговорил: — К демонам почтение! Я знаю, что ты любишь меня, а не его! Мы знакомы с детства, Винни, и лишь моё уважение к тебе не позволило мне сделать тебя своей по-настоящему!

Рэйвин отпрянула, словно её окатило холодной водой. Закрыла глаза, вытянулась струной, не отвечая на поцелуи. Только Духи Ветров и Пресветлая знали, чего ей это стоило.

— Ты прав, — очень тихо сказала она. — Я люблю тебя, но... поклявшись в верности у алтаря Индари, намерена выполнить клятву.

Просить Атрона отпустить её не потребовалось. Он отошёл сам, тяжело дыша, сжимая кулаки, будто собирался драться. Остановился на положенном этикетом расстоянии, насмешливо поклонился.

— Какие ещё будут приказания, Ваше Величество?