Золушки нашего Двора

Редьярд, встав, подошёл к камину. Протянул руки к огню — то ли согреть пытался, то ли спалить.

— Он передал ЕЙ мои слова: или она добровольно отдаёт сына и остаётся в живых, или умирает, и я всё равно забираю сына. Яго она отдала. С запиской...

Его Величество замолчал.

— Ну?.. — с мукой в голосе потребовал Дрюня.

— 'Ты лишаешь ребёнка матери, а я в день твоей свадьбы лишила тебя внуков, — медленно, по памяти процитировал Редьярд, — даже подлость мы делим пополам... Рэд!'

Шут потянулся было к бутылке, но передумал. Ему отчаянно хотелось плакать. В комнате повисла тишина, липкая, белая, как паутина. Даже огонь в камине не трещал, съёжился, отпрянув от королевских ладоней.

— Подожди, — словно выплывая из тугого кошмара, встрепенулся Дрюня, — так Яго — твой старший сын? Но это означает...

Король обернулся. Его лицо ничего не выражало — искусная маска умелого политика, и только.

— Это ничего не означает, шут! Яго — мой второй сын, старший — Арк.

— Да как же это может быть? — шут всё-таки схватился за бутылку и глотнул для храбрости. — Она прокляла Арка, когда Яго уже был год!

— Нет, — покачал головой Редьярд, — это произошло гораздо раньше, она сама писала — в день моей свадьбы... Рэйвин понесла от меня в ту же ночь.

— Но как? КАК? — поражённо прошептал Дрюня.

Его Величество тяжело вздохнул. Подойдя к столу, отобрал у собеседника сосуд, разлил ласуровку по стопкам. Выпил, не чокаясь. Сел.

— Я могу только догадываться, брат... О том, что я заберу Ягорая, она знала загодя. Не спрашивай — как? Ведьма она, в конце концов, или нет? Яго должен был родиться раньше Арка, но первая беременность у Рэйвин проходила очень тяжело. Мы даже думали, она её не переживёт! Аркей появился на свет на два месяца раньше положенного срока. Выкрутасы судьбы, братец... Я мог бы пристроить Ягорая в любую семью, выделить содержание с тем, чтобы он рос без забот и не прыгал выше собственной головы. Но мечтал когда-нибудь увидеть его рядом с собой, здесь, во дворце. Ведь он — носитель крови Ласурингов.

Дрюня знал короля, как облупленного. Король врал. Врал нагло и беззаветно.

— Братец, — осторожно сказал шут, — из носителей твоей крови, полагаю, можно собрать целую дивизию. Неужели ты всех их пристроил, как пристроил Яго?

Редьярд посмотрел на него абсолютно трезвым взглядом.

— Ты совсем дурак? — заинтересовался он. — Я о большинстве моих потомков даже не предполагаю... Думаешь, Колька в своём нежном возрасте, записывает координаты каждой норки, в которую запускает своего терьера?

— Эк ты его припечатал! — не удержавшись, хихикнул Дрюня. — Там не терьер, там цельный Стрёма, вроде бы!

— Не позорь псину! — пригрозил король. Щелчком пульнул свою стопку в стену. Стекло разбилось с жалобным звоном. Его Величество посмотрел на осколки и тихо сказал:

— Он — сын женщины, которую я любил больше прочих, брат! Вот и весь ответ!

Внимательно взглянув на Редьярда, Дрюня вдруг заметил засеребрившиеся в его бороде седые волоски.

Для слова 'люблю' не существовало прошедшего времени.

***

Бесконечные, тёмные, проклятые коридоры Вишенрогского замка... Они казались Рэйвин кишками гигантского кракена, поглотившего её. Она металась в них, ежеминутно теряя ориентиры, впивалась ногтями в собственное горло, чтобы не завыть полярной волчицей, потерявшей стаю. Отец, за что вы так наказали меня? Отчего даровали жизнь с нелюбимым, почитая её за счастье? Отец!..

Безмолвного крика отчаяния никто не слышал. Северянки не плакали не только из-за любви, из-за предательства — тоже!

Дверь в кабинет Редьярда была приоткрыта. Бесшумно подойдя, Рэйвин заглянула внутрь, не обращая внимания на гвардейцев, взявших на караул. У потушенного камина замер некто, чьё лицо скрывал капюшон. Рядом стоял её муж, держа на руках... дитя. Голенького, смуглого, сладко спящего мальчишку.

— Надо же, — пробормотал Его Величество, развернув младенца и разглядывая его затылок, — у него здесь родимое пятно, как у меня и у Арка! Как он перенёс дорогу, Грой?

— Сладко спал, просыпался лишь, чтобы поесть — вырастет настоящим воином, Ваше Величество, — голос из-под капюшона звучал глуховато. — Я поил его козьим молоком...

Говоривший резко повернул голову в сторону двери. Рэйвин разглядела светящиеся в полумраке кабинета жёлтые глаза незнакомца и рванула створку на себя — что толку таиться от оборотня? И застыла, шагнув в кабинет. Если бы взор мог говорить, он бы обрушил на разгульного короля всю тяжесть отчаяния и стыда целомудренной королевы, у алтаря Индари поклявшейся ему в верности. Впрочем, он ведь тоже клялся!

Его Величество сунул младенца собеседнику, словно куклу. Тот захныкал во сне, задёргал ручками и ножками. Оборотень умело укутал его в полу собственного плаща, вопросительно взглянул на короля.

— Отвези его моей няньке, Грой. Пусть покамест побудет у неё.

Названный вежливо склонил голову и быстро вышел. На Рэйвин пахнуло ароматом сильного мужского тела, разгорячённого долгой дорогой.