Золушки при делах

– Как хорошо иметь подданных, не боящихся говорить правду! – улыбнулся Редьярд. – Драгоценности государственного значения – это ты и Дрюня, клянусь пресвятыми тапочками!

Никорин похлопала его по руке и поднялась.

– Пойду закажу завтрак, Твое Величество, а после можешь подремать или позвать к себе какую-нибудь славную девку, дабы продолжить с ней то, что не получилось со мной!

Пока ее не было, король умылся, оделся и даже умудрился пальцами расчесать густую пшеничную шевелюру, в которой вовсю серебрились седые волоски. Подойдя к окну, выглянул на улицу. Очерченный светом силуэт волшебницы все еще стоял у него перед глазами. Странное дело: его не бесило осознание того, что, имея эту женщину, он не владел ее сердцем и помыслами. Он принимал Ники такой, какая она есть, не ломая, как поступал обычно. Рейвин добилась подобного отношения к себе путем долгой, полной боли и унижений борьбы с ним, а Никорин он принял сразу, как принимают данность.

Архимагистр вернулась со служкой, несшим поднос, полный тарелок и горшочков, и запотевший штоф с гномьим самогоном. Жидкости в нем плескалось ровно на два глотка.

– Это оскорбление короны! – возмутился Рэд, когда Ники разлила самогон по стопкам. – Твои дозировки подозрительно напоминают мне мэтра Жужина!

– Все, что я делаю, я делаю на благо короны, – усмехнулась волшебница. – Ты пей, пей, Твое Величество, а то сейчас явится шут и все выдует!

– Откуда ты?.. – изумился Редьярд.

Дверь распахнулась, явив Дрюню в великолепном желтом камзоле, украшенном нежно-лиловой отделкой, зеленых лосинах и изящных голубых ботиночках, делавших его ужасно похожим на голобоногого олуша.

– А вот и я! – заорал он так, будто и не пил вчера в три горла. – Добрых улыбок и теплых объятий, мои дорогие! Я так и знал, что вы соберетесь выпивать без меня!

Рэд спешно выпил самогон, закусил соленым грибом и кивнул на стул.

– Садись и постарайся не вертеться! От твоей цветовой гаммы рябит в глазах!

– Мэтр Артазель на мне отводит душу – так он всегда говорит, когда я прихожу на примерку! – пояснил шут, усаживаясь, и с сожалением тряся пустым штофом. – И почему рябит? Это утренний наряд для поднятия тонуса!

Ники молчала, будто к чему-то прислушивалась. Затем встала.

– Ваше Величество позволит мне отбыть? Срочные дела.

– Иди, – кивнул тот, подтягивая к себе блюдо с пышущими жаром оладьями и плошку с медом. – Мы тут сами… как-нибудь…

Ступая из комнаты в верхний уровень Золотой башни, Ники расслышала возмущенный голос Дрюни:

– Как-нибудь? Эй, братец, как-нибудь не надо!

Бруттобрут ждал ее, сложив руки на животе.

Едва коснувшись носком сапожка пола, Ники спросила:

– Что?

И прошла за рабочий стол.

– На рассвете едва не скончался достопочтенный мэтр Просто Квасин. Целитель Жужин вмешался вовремя и сделал все что мог, но королевский маг все еще очень слаб.

– Диагноз?

– Сердце, – пожал плечами гном, – мэтр уже не молод.

«Ты как небо, Ники, но, если тебя когда-нибудь не станет, – что будет с Ласурией?»

– Охо-хо, – вздохнула архимагистр, – время к нам безжалостно, ведь правда, Брут?

– Истинная правда, моя госпожа!

– Подготовь мне списки молодых перспективных магов с обязательным наличием боевого опыта. Мэтру Квасину срочно нужен ученик!

* * *

Подарок на свадьбу Клозильды и Висту принцесса Бруни подбирала со всем тщанием. Казалось невозможным соединить утонченность художника с любовью его нареченной к ярким цветам и вычурным формам, однако Ее Высочеству это удалось, и нынче утром она довольно улыбалась, когда возвращалась с Каретного двора.

– Григо, давайте заедем в «Старого друга», хочу поздороваться с Пиппо и выпить с ним морсу, – предложила она.

– С удовольствием! – улыбнулся секретарь. Высунувшись из окна экипажа, он сообщил кучеру о смене маршрута.

– Я становлюсь сладкоежкой и, кажется, начинаю толстеть! – вздохнула Бруни, погладив живот.

– С вашей энергией от лишнего веса после родов не останется и следа, – махнул рукой Хризопраз, – поэтому кушайте и ни о чем не беспокойтесь! Чем будем лакомиться сегодня?

Его глаза лукаво блеснули.

Принцесса задумалась.

– Хочу меренги и жареную картошку! – воскликнула она.

– Именно в такой последовательности? – изумился Григо.

В «Старом друге» кипела жизнь. За столиками пили утренний морс и травяные чаи утонченные городские дамы, туда-сюда бегали прислужницы в коричневых платьях и белых фартучках. Очереди в галерею пока не было, однако посетители входили и выходили в здание, не забывая бросить пару монет в ящик у лестницы на мансарду – сбор средств для приютских детей.

К удивлению Бруни, Пиппо сидел в углу зала, как обычный посетитель, с какой-то дамой. Когда принцесса зашла внутрь, та взглянула на нее с истинно королевским величием и, улыбнувшись, сказала повару несколько слов.

Пип, красный как свекла, поспешил навстречу племяннице.

– Ох, Бруни… Ваше Высочество, как я рад тебя видеть! А мы вот с Тусей морсы гоняем с утра… для настроения!

– С Тусей? – уточнил Григо, скрывая улыбку и одновременно кланяясь Туссиане Сузон.

Пиппо покраснел еще больше, хотя, казалось, краснеть уже было некуда.