Зомби

Ванная, естественно, черномраморная. Хотя, слышь, Ада Иванна, далеко не всем идет черный цвет-то… А сортир-то, сортир! Плиточка через одну желтая, через одну розовая, через одну опять же аспидная. Коврик в сортире, пуховая крышка у унитаза. На коврике подозрительное пятно, клок волос на полу..

— Ада Иванна! Я вынужден без разрешения! Я спешу!

Спальня.

Очень пышно, пухло. Много тюля, завитков, бронзы. Белое, золотое. Кружева. Паутина воздушных нитей.

И, как жирный паук в паутине, — черное тело. Краб. Скорпион.

— Не потревожил?

Нет. Совсем не потревожил.

Нет. Это не паук в паутине. Это муха, уже упакованная в паутину. Паук уже смылся.

Роальд ворвался в гостиную. Свет горел и здесь. Золоченые бра, дикой сложности торшер, японская техника — длинные, с кнопками ящики. Длинные гардины.

Одну гардину капитан сорвал, выглянул в лоджию, и его тень, вооруженная и сплющенная, пробежала по барьеру.

Вернулся в спальню. По дороге заметил, что наружная дверь не повреждена. Стальная заказная дверь. Взяли за нее небось лимона три…

Ада Ивановна сначала была крепко ушиблена в прихожей. Пятно на ковре, скорее всего, — кровь. Еще пятно. Далее: рваный полог (или это называется балдахин?). Наверное, еще живая, она цеплялась за эти кружева, порвала их, частью намотала на себя. Оказалась затем на спине в своей постели. Тут пошла в ход золотая цепь с медальоном. Вокруг цепочки на горле — складки.

Капитан наклонился и освободил шею покойницы. Для чего?

Мертвые глаза глядят с прищуром. Вокруг радужки, как и положено, кровавые точки — лопнули сосуды. А в общем-то, лицо опять такое спокойное. По Бейзе.

Мордастая, полная дамочка лет пятидесяти пяти. Холеная. В черном с золотыми разводами халате, в кружевных трусиках. Одна фасонистая тапочка у двери, другая — у кровати. Рука теплая. Еще час назад она была жива. Это с нею они говорили. Капитан и тот, кто оторвал ее от телефонной трубки, ударил и придушил. И… не запер дверь. Нет, не запер, хотя это было просто — сместить вон ту кнопку и прихлопнуть. Что еще?

Чего же ты здесь коснулся, капитан? Дверной ручки, еще той ручки, той гардины, ручки двери в лоджию. Следы твои на полу. А вот сейчас и отпечатки пойдут по телефонной трубке.

Капитан набрал номер РУВД.

Стоял спиной к мертвой, под ее расплывшимся, бессмысленным взглядом.

— Роальд?! Это ты?! Магницкий! Слышь, я тебя ищу два часа! Куда тебя занесло? Я, слушай, у Земнухова же был! Насел на него! Всем туловищем! При мне все он и сделал! Только что! Все точно, понял?! Следы нитратов! Он считает, уверяет прямо, что таким раствором могли смочить не более чем за два-три часа до возгорания! Если загорелось в одиннадцать с минутами, то смочить должны были только сегодня утром! Понял?! Кабинеты отпирают без пяти девять! Когда ты на работу пришел?!

— В девять пятнадцать я в кабинет вошел.

— Ну?!

— Была уже там Маша. Соловьев к ней зашел как раз. За минуту, может, до меня. Уговаривал чего-то перепечатать ему. До меня был в девять Борис.

— Борис вот он, рядом. А ключ от несгораемого?

— В моем столе всегда лежит. Знали и Маша и Борис. И Соловьев. И… ты.

— Вот и вычисляй! Достать, смочить той дрянью — химией листы в папке, положить все обратно можно минут за десять. Да еще, если это дама, например, то она под дамским предлогом запереться может в кабинете. Так? Нет, я для примера. Борис вот подсказывает тут… Да, главная-то новость! Труп Маркина сбежал!

— Откуда?

— Да нет его в морге! В судебном нет. Борис ездил туда, — мол, нам не привозили. А он же его сопровождал! Что?

— Ничего. Ничего удивительного, я хочу сказать.

— Да?! А что теперь?! Как мы насчет причины смерти?! Вроде он ушибленный был. А мог сам умереть. От передозировки. А могли воздух в вену ввести. Это как теперь доказать?

— Он без коляски ушел?

— Кто?! Ты там чего?

— Да так. Следы его коляски мне попадаются кое-где.

— Где?! Ты там сам-то сейчас где?

— Я? Я как обычно. При трупе. Этот пока не исчезает.

— Опять?! При трупе? Хотя… я тебе чего-то верю.

— Опять, Магницкий. Верь. Пиши давай адрес, и приезжайте. В нашем опять районе. И это убийство, без сомнений. А я тут только на минуту. И опять смоюсь. Нет, не спрашивай. У меня такое мнение, что и этот мертвец не последний сегодня. И без моего участия, видно, никак нельзя. Нет, я ничего не могу пока объяснить. Так всем и доложи. Пиши адрес.

Капитан продиктовал адрес, бросил трубку. Оглянулся.

Из-за облаков тюля, как из-за облаков небесных, смотрело мертвое лицо. Тупой взгляд. Пустой. Никакой. У живых — мерцание ресниц, вибрация зрачков, трепет мышц… то, что называют «душой в глазах»…

Следы коляски были в Любкиной квартире? Да, были. И свежие.

Капитан набрал номер. Заветный, будь он проклят!

Трубку сняли.

Кто-то в ней засмеялся.

И трижды проклятый «сдавленный» голосок мертвеца:

— Вы? Роальд Васильевич? Ну как? Дочитали мое письмо?

Капитан ничего не ответил. Положил трубку.

Не стал гасить свет, запирать дверь. Приехать сюда должны были самое большее минут через десять. Патрульные — даже раньше.

Шорох Капитановых шагов опустился по лестницам.

Глава 9