Зомби-Киев

Монастырь был за пределами ботсада. К воротам последнего, по уступу вдоль склона, сверху от самого сиреневого сада вилась асфальтовая дорога. На ее повороте, под громадным, в дюжину обхватов дубом, было кирпичное отверстие давнего погреба. Около него стояли, собирая пожитки, два пожилых, патлатых бомжа, один в очках как у Леннона, что придавало ему облик хиппи.

Канарин сбежал с пригорка к ним и сказал:

— Приветствую! Как обстановка?

В очках перданул губами да засмеялся, а второй ответил:

— Зомби осадили стену монастыря и ломятся в ворота, одни и другие. Но ворота выдержат, а вот мы туда не успели.

— А ботсадовские ворота?

— Закрыты, в будке сидел сторож Коля, он собрал манатки и ушел куда-то вверх, забрав с собой ключи. Но там можно пролезть под воротами, а если пройти ближе к набережной, в заборе будет дырка.

— И не одна, — добавил хиппи.

— А вы куда намылились? — спросил Канарин.

— А мы хотим выбраться из боташи к устью Лыбеди, есть там один посёлок-самосёлок.

— Ну удачи! А не знаете, наверху в сиреневом саду тихо?

— Мы там не были и не пойдем. Колокол звонил — страшно.

Канарин стал осторожно подниматься по дороге вдоль оврага, удаляясь от монастыря. У обочины рос можжевельник и какие-то длинные, как свечки, хвойные деревца. Туи, не туи…

Можжевельник кончился, дорога шла всё круто вверх, слева вглубь уходила лощина, справа высокой бровкой подпирался склон в кустах сирени. У ведущей туда боковой лестнички, на последней ступеньке сидел зомби и водил головой из стороны в сторону. Канарин резво соскочил за обочину и хотел под краем берега оврага обойти опасное место, но потом вспомнил, что по дну буерака идет древняя, заросшая бурьянами лестничка, и спустился к ней.

Оттуда он выбрался, под хвойными заморскими деревьями, на аллею, где росли райские яблочки. Уступом выше была дорога вдоль служебного дома и погреба Ионинской церкви, и еще одного старинного заброшенного дома, бывшего ботсадовского корпуса.

Канарину пришла в голову отличная мысль, и он покинул райский сад. Слева, из пропасти, за могучими деревьями белел и золотился Выдубицкий монастырь. Потом, на развилке, одна дорога сворачивала к обрыву, и там тусили мертвецы, но Канарину всё равно надо было в другую сторону. В воздухе пахло озоном, всё было черно от набежавших туч. Вот-вот начнется гроза.

Канарин поднялся на пригорок, потом добрался до верхней аллеи, что с погребом и домом, и пошел по ней, между полногрудой горой и темным лиственным лесом, к саду магнолий. От него было рукой подать к перекрестку на Зимний сад, Ионинскую церковь на холме, и шла дорога на холм, между участком Дальнего востока и высоченной, похожей на палец горой, предваряющей Степи Украины.

Издали Канарин услышал собачий лай. Это наверное в плодовых садах, куда он и хотел добраться. Там ограда, там сторожа, охраняющие ценные породы яблонь, алычи, арчи, и прочих плодово-ягодных культур. Канарин попросится туда. На правах будущего коменданта свободной от зомби зоны ботсада. Нет, он просто прикажет себя впустить.

На дороге бродили зомби, и Канарин свернул в темную чащу карпатского смерекового леса, в обход горы.

Вспыхнула на все окрестности молния, затрещал гром. Канарин остановился, прислушиваясь — он думал, что хлынет дождь. Вместо дождя с пальцевой горы, напролом через заросли, сбежал кремовый алабай — Канарин хорошо его помнил, и замер, дабы быть принятым за безжизненную статую. Но Каро промчался мимо него, туда, в смерековую хвойную темень.

Канарину стало страшно. Если такая собака чего-то испугалась. Может грома?

Чуть в стороне от кустов, от ствола к стволу, замороченной походкой сходила Лида. Волосы закрывали ей лицо, косынка висела на шее. Канарин умел придать голосу некоторую жалостливость к себе:

— Как я рад, что вы живы! Да, живы, я ошибался, нервы были на пределе, сорвался. Я понимаю, от вас так пахло ладаном, потому что вы стояли в церкви на службе, так?

Лида не отвечала и продолжала неловко спускаться. Канарин говорил:

— Я вас проведу в безопасное место. Там сторожа с ружьями. Надежный забор…

Лида очутилась на тропе.

— Вы уже еле ходите, — пожалел ее Канарин.

В следующий миг он пытался оторвать зубы Лиды от своей шеи, отжимал ее голову прочь вместе со своей кожей, видя только ее волосы. Боль затмила всё, но потом Канарин лез наверх, на гору, одной рукой хватаясь за ветки, другой зажимая горячую под ладонью рану.

На самую вершину он забрался с колотящимся сердцем, глядя под ноги, лишь бы не сорваться и не покатиться, а когда стал подымать глаза на голый суглинистый пятачок — там стояла, источая запах горелой плоти — Канарин дико закричал и отклонился назад, несколько раз взмахнул руками, будто делал зарядку. Падение он воспринял с облегчением, а проткнувшую его насквозь толстую палку, разворотившую ребро — с досадой. Главное, что он больше не увидит ту, кто была на вершине горы.

Канарин закрыл глаза, но вскоре открыл их, и принялся медленно ворочать конечностями. Он открывал рот, как улитка, ползущая по стеклу, и тихо шипел.

Глава 83

Час назад.