Зомби в Якутске

— Ваших там бьют. Конкретно бьют. В этот раз лучше подготовились. Варфоломеев штабом руководит… Такой вот прикол. Мы с вами иначе поступим. Мы на самом деле отправим вас в вашу Антарктиду. Все это мы готовили сами, наверху нам в этом не помогали. Поэтому подготовились, как смогли. Допускаю, доберутся не все. Но процентов 80 я вам дам.

Подъехала «санитарка», из нее выбрались еще четыре зомби. Внимание пожилого переключилось на них. К нам подошла девчонка, явно школьница — тоже в камуфляже:

— Следуйте за мной.

Пройдя через лесок, мы оказались на поляне. На ней располагалось с полтора десятка воздушных шаров. Усадив нас всех в одну гондолу, школьница принялась нас инструктировать:

— Летите все время на юг, желательно не опускаться ниже девяти километров, слишком высоко тоже не забирайтесь, чтобы контроль не терять, посматривайте на термометр, если будет ближе к минус двадцати — поднимайтесь выше, каждая тысяча метров — это шесть с половиной градусов…

Из леса показался пожилой, он орал в трубку:

— По Маганскому их веди! Гони что есть дури! А, блин, какая на «шишиге» дурь…

Все, кто были на поляне, принялись переглядываться.

— У нас скоро гости будут!

— Может, начнем уже по одному запускать? — спросил кто-то.

— Ну, минут десять-то как минимум у нас есть. Может, дождемся еще Володи с Герой. Едут уже, должны прорваться. Но готовность к запуску — максимальная!

Я спросил у одного из них — того, что стоял возле нашего шара:

— Кто вы?

— Мы — гребаные гнилые толерасты. На самом деле, мы — все еще люди.

И, заглянув мне в глаза, он добавил:

— Удачи вам, пацаны.

Когда мы летели еще на высоте птичьего полета, отдаляясь от освещенного заревом пожаров и восходящим над Леной солнцем Якутска, я посмотрел вниз и увидел на трассе толпы плетущихся в его сторону зомби. Гонимые ранней весной, они шли на север в поисках хотя бы временного спасения. Передние уже прошли Покровск, и поток этот не прерывался даже на подходе к Качикатцам… А дальше видимость заслонили облака и туман.

Теперь это все подо мной, далеко от меня.

Мороз ласкает мою кожу. Неспешными движениями я стряхиваю со своих рук иней. Любуюсь самым ярким солнцем, наслаждаюсь самым свежим воздухом за три месяца. Теперь я это умею.

Голова смотрит куда-то мимо меня безучастно. Ну и что, я тоже так смотрю. Может, когда-нибудь у зомби будут свои доктора, которые будут пришивать им части тел. Тогда я узнаю, что она мне говорила тогда, на летном поле. Если нам повезет, и наш шар долетит, то мы еще долго будем вместе… А если не повезет, так хоть будет трапеза напоследок.

Я свободен, я лечу.

Марина Аржакова МАЛЬЧИК ПО ИМЕНИ НЭД

1

Когда Нэд родился, он не заплакал. Его мама лежащая на родильной кушетке тут же сжала губы. Сознание ее балансировало на хрупком промежутке между ясностью и провалом в беспамятство. «У меня мертвый сын» — мысль обожгла как кипяток. Палату разрезали два шлепка, после которых, мальчик которого в скором времени назовут странным именем Нэд, заплакал громким и чистым голосом, обрадовавшим слух матери и позволивший ей наконец с откинуться на подушку.

В Якутске начиналась зима. 19 октября, в день когда родился Нэд, выпал первый снег. Лежа в пластиковом контейнере, Нэд смотрел за окно и пока, конечно не понимал, что означают белые хлопья, падающие с низкого, облепленного тучами неба. Не понимал он и что век тому назад, в далеком начале двухтысячных, 19 октября Якутск уже покрывал уверенный слой снега, люди торопились одеться в пуховики и толстые шапки, а лед на озерах был таким толстым, что сотни детишек обувались в коньки и резвились на нем, выписывая невиданные круги.

Нэд был в семье первенцем. Мама и папа его, уже немолодые люди были так рады долгожданному сыну, что уже до рождения не чаяли в нем души.

Свою маму он увидел в тот же вечер. Малыша Нэда принесла робкая медсестра, и уложила в уютные мамины руки. Он смотрел на нее, ощущая на себе любящий взгляд, и впервые улыбнулся. Мама в ответ ему улыбнулась то же, и провела пальцем по крохотному носику. Прикосновение было таким приятным, что малыш заулыбался еще больше.

Имени сына она пока не знала и звала его про себя «мой ребеночек». Поев, ее ребеночек Нэд, закрыл глаза и засопел, боясь разбудить, мама сидела с ним на руках до тех пор, пока та же самая робкая медсестра на забрала его в комнату для младенцев.

После того как сына забрали, она долго лежала без сна, глядя как за темным окном в свете фонаря танцуют снежинки. Время от времени она улыбалась, чувствуя безмерную любовь к сыну. Вдруг, в ее голове ясно прозвучало имя «Нэд». Боясь поверить, она сильнее зарылась в одеяло, но голос продолжал: «Нэд, Нэд, моего сына зовут „Нэд“. Она провела ладонью по животу, в котором еще недавно жил ее сын и уверенно произнесла — Нэд.

Когда на следующий день радостный папа услышал имя сына, он опешил.

— Нэд? — повторил он вслед за женой, уверенный, что услышит нечто другое, ведь со слухом у него давно черти что творилось. Но жена кивнула, и подтвердила:

— Нэд.