Что-то дернуло меня коснуться затылка мертвеца: показалось, так будет правильно. Я обхватил когтистой конечностью шею мертвеца. Движение вышло уверенным и естественным, будто я сотни раз делал так прежде, а зомби заурчал и склонил голову. Этот жест напомнил мне ритуальное преклонение, когда собаки падают на спину, открывая живот. Зомби меня признал.
В отличие от телекинеза, некрокинез был основан больше на ощущениях, чем на чётких правилах. Я не знал, как управлять мертвецом, пока не прикоснулся к его загривку. Зато теперь я интуитивно разобрался, как отдавать мертвяку приказы, и мысленно потянулся к остальным мертвецам. Те склонили головы, как и первый. Ну да: поводыри управляли многотысячной толпой, а касаться каждого затылка замучаешься.
Нужно разобраться в прилетевших системных сообщениях и идти на охоту. Голод вытеснял сознание, и я пару раз ловил себя на том, что стою на месте, принюхиваясь, или разгребаю кости, чтобы найти хотя бы маленький кусочек мяса.
Я рассредоточил три единицы духа по шести скоростным мертвецам: силач и живучие слишком громоздкие, чтобы я водил их по местам, где над ними захватят контроль. Жаль, что дух у меня не слишком прокачанный: знал бы все эти заморочки, на силу и живучесть даже не смотрел бы.
Скоростной мертвец откопал в куче костей палец. Я метнулся к нему, чтобы отобрать, но не успел — зомби проглотил часть тела и довольно заурчал. Чёрт! Нужно было приказать подчинённому отдать находку!
Я открыл вкладку статуса живучего здоровяка. У мертвеца имелось шестьдесят два системных очка. Я проверил остальных: у них было столько же. Получается, либо Рогин забивал на распределение очков, либо некроголемы нажрали на студентах по тридцать одному уровню.
Было бы шикарно прикинуть развитие каждого из мертвецов. Будь у меня больше времени, и не подталкивай голод к поиску мяса, я бы распланировал прокачку, составил таблицы, прикинул оптимальное соотношение характеристик, подумал, против каких противников лучше прокачивать группу… Но у меня не было ни времени, ни опыта в таких делах. Поэтому я закинул живучим сорок баллов в живучесть и двадцать два в ловкость, чтобы их реакция примерно сравнялась с моей — пусть будут быстрее обычных людей: сложноубиваемые и быстрые противники — это страшно. Скоростным все шестьдесят два балла в скорость — будут в десять раз быстрее среднестатистического значения, а силачу все баллы в силу — даже если я качну ему скорость, здоровяк не сможет уворачиваться от атак. Зато теперь он сможет мечами стены пробивать, а остальные это стенобитное орудие в случае атаки защитят.
Мертвецы повалились на землю. По телам прошлась волна изменений: росли мечи, костяные пластины наслаивались друг на друга. У скоростных мертвецов ноги выгнулись в обратную сторону, тело усохло, стопы превратились в подобие копыт. Скоростные мертвецы Эльвиры были такими же с виду, но хуже, слабее.
Живучие некроголемы стали ещё шире, но ненамного — сказалось вложение в ловкость. Они разрослись, но вместе с тем под кожей бугрились жилы, а не жир, как прежде.
Как я и ожидал, силач изменился: раздался в высоту и вширь. Теперь мертвец выглядел горой гнилых мышц ростом в два с половиной метра. И этой горе отчаянно не хватало ловкости: двигался гигант ужасно медленно. Такой «на раз» вынесет любую железную дверь и баррикаду, но вот успеет ли он дойти до этой двери?
— Будешь бугаем, — прохрипел я некроголему.
А теперь время последнего параметра — эволюций.
Меню эволюции было целенаправленным изменением организмов. Я мог выбрать три параметра для каждого мертвеца. В первую очередь я открыл окно эволюций живучего мертвеца: он был ближе. Из множества вариантов я выбрал такие: