Zombie Fallout. Апокалипсис

Ну ладно, из огня да в полымя. Я ступил на площадку у основания лестницы и осторожно всмотрелся в центральное подвальное помещение. Когда-то это было детской игровой комнатой. Видеоигры, настолки и лошадка-качалка были свалены в дальнем углу, но теперь назначение комнаты изменилось. Она осталась игровой, без вопросов, но игры приняли куда более зловещий характер, а играли в них абсолютно выжившие из ума персонажи.

К полу пятью толстыми цепями была прикована обнаженная зомби. Цепи удерживали ее запястья, колени и шею. Другим концом они крепились к огромным болтам, ввинченным в пол. Скованная замерла в позе «догги стайл», но этим абсурд ситуации не ограничивался. В противоположном конце комнаты распахнулась дверь ванной, и оттуда вышел мужик, облаченный в облегающий костюм кошки, он был в гриме и при прочих причиндалах. Он был настолько увлечен был своей дамой сердца, что поначалу даже не заметил меня. Расхаживая вокруг зомби, он то поглаживал ее, то отвешивал ей шлепки. Та рвалась из ошейника, изо всех сил пытаясь добраться до него, но расположение и длина цепей были четко выверены. Не думаю, что он использовал эти декорации впервые. После третьего или четвертого круга мужчина остановился позади нее. Не надо было быть Невероятным Крескиным[75], чтобы угадать, что последует за этим.

Я выстрелил в потолок. Это привлекло внимание затейника. Фритци крутанулся на месте почти так же быстро, как зверь, которого он изображал. Парень уже готов был броситься на нарушителя своей территории, но холодное черное дуло девятимиллиметрового глока заставило его изменить решение. Он подошел к стереосистеме и чуть убавил звук. Я продолжал целиться в него, подозревая подвох.

Обернувшись ко мне, Фитци нервно облизнул губы. Я бы не особенно удивился, если бы в следующий момент он начал вылизывать тыльные стороны кистей – это был стопроцентный псих.

– Хочешь кусочек? – радушно предложил он, указывая на зомби.

Поначалу я был слишком ошеломлен, чтобы понять, о чем он вообще говорит.

– Ты что, совсем охренел?

– Чего? Да я просто решил чутка поразвлечься. Я не нарушаю никаких законов, – улыбнулся он.

– Как насчет изнасилования, незаконного лишения свободы, нападения и гребаной, мать ее, некрофилии?

Я был уверен, что на его совести еще как минимум дюжина правонарушений, но он уловил суть.

– Да она же чертова зомбачка, придурок! – выкрикнул он.

– Да, еще и это. Ты должен немедленно известить остальных о проникновении зомби на территорию комплекса. Что, если бы она тебя укусила?

– Это вряд ли, – сказал Фитци, ухмыляясь еще шире.

Затем он снова подошел к зомби, схватил ее волосы и отдернул назад сильнее, чем это казалось возможным. Челюсти мертвой клацали, пытаясь впиться в пальцы, державшие ее за подбородок. Зубов у нее не было. Причем они не были выбиты рукоятью пистолета или молотком. Их удалили.

– Но как? – пробормотал я.

С каждой секундой меня мутило все больше.

– Я ее вырубил, – гордо заявил маньяк.

Увидев написанное на моем лице недоверие, он пояснил:

– Да, я тоже не думал, что смогу это сделать. Поначалу я попробовал эфир, и это чуть не стоило мне жизни. А потом я просто хорошенько треснул ей ломом по затылку.

Меня так и подмывало спросить, откуда у него эфир, но я уже знал ответ.

– Как только я сковал свою милашку, тут же выдрал ей все зубы клещами.

Этот больной кретин улыбался, видя, какой эффект его слова производят на меня.

– И хорошо, что я избавился от них. Пару раз мы серьезно увлеклись, и я малость потерял контроль, так что она хватила меня за предплечье и все такое. Девка отчаянно пыталась прокусить кожу – та еще дикая штучка, – сообщил он, нежно поглаживая свою пленницу по волосам.

Все это время та старалась вцепиться ему в руку.

– Итак, мы возвращаемся к первоначальному вопросу – хочешь?

Меня передернуло от отвращения. Челюсть упала, и я опустил руку с пистолетом. Человек-кот, Фритци, больной ублюдок, не упустил этой возможности. Он бросился на меня, словно развившая кольца змея. Этот парень был быстр, почти сверхъестественно быстр, но ему надо было преодолеть десять футов. А все, что надо было сделать мне – это поднять руку. Я выпустил две пули ему в живот в тот самый момент, когда его рука коснулись моей. Прикосновение было тошнотворным. Я содрогнулся, когда его пальцы разжались и соскользнули. Пули пробили его тело насквозь. Я должен бы был пожалеть его. Нет более мучительной смерти, чем ранение в живот. Зомби начала неистово дергаться в своих оковах. Запах его вывалившихся наружу внутренностей сводил ее с ума.

– Твои страдания кончились, – сказал я, подходя к покойнице и прижимая дуло пистолета к ее лбу.

Голова зомбачки отдернулась, когда я нажал на спуск и всадил пулю прямехонько ей в мозги.

Фритци хохотал. Он хлюпал, захлебывался кровью, но, тем не менее, смеялся.

– О, она тебе понравилась, да? – проклекотал он сквозь смех. – Она была так хороша.

Борясь с болью, он пытался удержать вываливающиеся из раны петли кишок.