Зона бессмертного режима

– Да что тут особо рассказывать-то? – дернул плечами Бродов. – В метро ни проехать, ни пройти, сплошной бандитизм. Шастают мужчинки всякие разные с заточками, так и норовят по-тихому заглушить мотор. Мне все это, честно говоря, очень не нравится. Более того, я категорически против. Так что пришлось поганца валить. С концами. А потом валить самому. В темпе польки.

– Что за мужик? Какого окраса? – бодро осведомился Рыжий. – Может, это случайный какой?

– Да нет, на случайного не тянет. Имел, гад, в виду конкретно меня, – хмыкнул невесело Бродов. – А что касается окраса, хрен его знает. Кругом народище, теснотища, толком не разберешь. Мужик и мужик, тихий такой, одно яйцо у него левое, другое, соответственно, правое.

– Слушай, Дан, а как там Филатов? – вклинился непринужденно в общение Небаба. – Яйца-то у него как, еще присутствуют? Вот ведь загадка мирозданья – зачем пидору яйца? Причем пидору гнойному…

Что-то его сегодня тянуло на обсуждение вопросов этического свойства.

– Не знаю, как в плане спермы, а вот гноя там хватает, – поморщился Бродов. – Совсем гнилой стал Федор Федорович, воняет за версту. Настоящий полковник… из ГБ.

И он в подробностях довел информацию, купленную по случаю у Филатова, – и про Женьку с Кларой, и про структуру «Z», и про все эти шпионские коллизии. А в голове его все вертелась, возвращалась вновь и вновь, шла по кругу фраза, сказанная Рыжим: «Они вернулись… Они вернулись… Они вернулись…»

Они вернулись? Нет, право же, это какой-то бред, фантастика, полная фигня. Совершеннейшая ахинея, чушь на постном масле.

Эндшпиль вечера прошел вяло – Небаба общался с прессой, Данила с ноутбуком, Рыжий – по телефону с Наговицыным, оставшимся в Иркутске за старшего. Настроение было пакостным, разговаривать не хотелось, и все, откликнувшись на призывы Морфея, не задумываясь пошли спать. Утро, оно, как известно, вечера мудренее.

Собственно, некоторая положительная динамика появилась на следующий день лишь к обеду, после звонка Паши. Они с героем Мишей были, без сомнения, людьми слова и, рьяно взявшись за дело, сумели выяснить следующее. В день, когда взорвали Женьку, была драка. Жестокая, кровавая, в парадной Клариного дома. Дрался Женька с полудюжиной крепких, вооруженных ножами мужиков. Соседка с первого этажа, подглядывавшая в щелку, уверяла, что дрался на равных – кровища лилась ручьями у обеих воюющих сторон. Затем нападающие, подхватив двух своих, отчалили на желтом микроавтобусе, а Клара дотащила Женьку до «копейки» и тоже куда-то повезла, видимо в больницу, – на нем просто живого места не было. Однако, если верить документам, ни в дежурную больницу, ни в районный травмпункт он так и не попал. То есть можно предположить следующее: Женька по дороге умер, и Клара резко изменила курс к дому его матери, пообщалась с ней и вернулась в «копейку», которую сразу же взорвали при помощи радиомины, установленной на днище где-нибудь в районе бензобака. Сделать это, пока Клара отсутствовала, было раз плюнуть. Так сказать, не мытьем, так катаньем. И никаких следов – заряд пластида был чудовищен, гвардейский танк угробить можно. Вот так, такие дела.

– Ну, Паша, рахмат, – с чувством сказал Бродов, бодро дал отбой и позвонил Филатову, надеясь, что и тот его хоть чем-нибудь порадует. Фигушки, какая, к черту, радость от чекиста. Филатовский мобильник не реагировал, а по служебному вдруг почему-то объявился дежурный, какой-то старший лейтенант Писсукин.

– Товарищ полковник отсутствует. Что передать?

По недовольному голосу его было ясно, что АОН не высветил бродовский номер, – ну да, щас тебе, накося выкуси, не первый год замужем. От мертвого осла уши…

– Так, – констатировал Данила, вырубив связь, – похоже, положительная динамика закончилась. С нашим общим другом что-то конкретно стряслось. Думаю, что-то нехорошее.

– Ну да, бог шельму метит, – нахмурился Небаба. – Вот, блин, ведь даже здесь от него проку ноль. Хорошо, если не минус. Что, нет его?

– И говорят, не будет, – почесал затылок Данила. – Адрес его домашний есть?

– Не-а, – буркнул Рыжий. – В гости он нас не звал, писем не писал. Держался на полковничьем расстоянии. А потом, что за проблема? В метро вовсю торгуют базами данных, в подземных переходах во весь рост[227]. Тоже мне высшая математика, тоже мне бином Ньютона. Мы ведь живем, растакую твою мать, в демократическом обществе. С развивающимися, так ее растак, товарно-денежными отношениями. Было бы уплочено. – Он витиевато выругался, тяжело вздохнул и принялся одеваться. – Сейчас принесу.