Зона бессмертного режима

– Друга у меня убили, боевого. Взорвали в машине. С невестой. Очень хочу найти того, кто это сделал. Поможешь? Деньги не проблема.

– Ох, сука, ох, бля. – Герой пошевелился, выругался, очухиваясь, открыл глаза. – Где конкретно взорвали-то? Когда?

Говорил он невнятно, с трудом, зато с неподдельным интересом. Похоже, психологический контакт был установлен. И надолго.

– Третьего дня. В Московском районе. На глазах у его матери. – Бродов вздохнул. – Она сейчас в реанимации лежит. Состояние критическое. Единственный сын…

– В Московском? – не то удивился, не то обрадовался Паша. – Так это же моя земля. Сколько лет там ножками, ножками. Хотя без разницы. Дело наверняка в прокуратуру заберут.

– Ладно, тебя как звать-то, сибирский виртуоз? – пристально, словно в первый раз увидел, герой уставился на Бродова. – А, Данила? Глебович? Давай, Данила Глебович, выпьем водки. За упокой души друга твоего. И заодно моих помянем, сгибнувших в Афгане. А там видно будет…

Когда объемистая бутыль «Смирновской» опустела, а от куры-гриль остались рожки-ножки, наступила полная ясность. Нет ничего, оказывается, на свете крепче настоящей дружбы. Мужской, боевой, бескорыстной, лишенной меркантильных интересов. И вот во имя нее, этой самой дружбы, они, Паша с Мишей, найдут Дане гадов, покоцавших его боевого кореша. Ну а уж там, видимо, он и сам разберется. Со всей мужской принципиальностью, бескомпромиссностью и напором. По полной программе.

Было уж без пяти минут шесть, когда Бродов вынырнул из подземелья на воздух. На улице по-прежнему шел снег, дома стояли в белых шапках, на перекрестках общались не разъехавшиеся друг с другом водители, ждали эвакуаторов, комиссаров[224] и неприятностей. Было как-то мягко, скользко и нерадостно. Зима…

– Фед Федорович, привет, это Бродов, – набрал Данила номер Филатова. – Встречаться давай. Я на Петроградской.

– А я в районе Сенной, – даже не поздоровался тот. – Давай встретимся на Садовой через сорок минут. Жди меня у входа в Юсуповский сад.

– Буду, – пообещал ему Бродов, вырубил связь и легко заарканил деда на «Жигулях». – Гони, отец. Не обижу.

В указанное время он уже был на месте – в обнимочку с метелицей, в компании с морозом, однако Филатов припозднился, подъехал только к семи на синей, видавший виды, замызганной «девятке». По номерам и неухоженному виду сразу ясно, что тачка служебная.

– Салям. – Бродов неспешно влез, сел на тихо стонущее кресло, шмыгнул невозмутимо носом. – Ну, Фед Федыч, как успехи?

Если бы не нужда, он бы не то что разговаривать – близко бы к этому Фед Федоровичу не подошел. Уж больно гнилой – воняет.

– Да хвастаться особо нечем, тем паче дело забрали к себе наши. – Филатов усмехнулся, но как-то зло, отчего бульдожьи его брыли пришли в движение. – В общем, тайна за семью печатями. Черт лысый ногу сломит. Так что успехов у нас пока что ноль. В отличие, Данила Глебович, от тебя. – Он снова усмехнулся, игриво подмигнул и, вытащив бумажку, деловито зашуршал. – Так-с, хозяин и гендиректор охранного концерна «Скат», почетный президент Иркутской федерации у-шу, легальный долларовый миллионер. В общем, владелец заводов, газет, пароходов. Богатенький Буратино…

– Ох и сволочь же ты, Фед Федыч. Гад, ну просто пробы ставить негде, – с улыбочкой отреагировал Бродов. – К тому же стеснительный. Нет бы сразу сказал – сколько тебе надо. Так сколько?

Сколько не стыдно поиметь на смерти боевого товарища?

– Конечно же, сволочь. Так ведь раньше бурлаков называли, вот и я держусь за лямку безопасности отечества, – нисколько не обиделся тот, индифферентно кивнул и вдруг переменился в лице, позеленел от злости и пролаял с надрывом, совсем по-человечески: – Зато ты у нас весь такой белый и пушистый. Умник. А ты хоть в курсе, сколько платит мне это самое отечество за эту сраную лямку? Про весь этот бардак вселенский тебе рассказать? А знаешь ли ты, что в деле вашего Жени замешаны наши из сектора «Z»? Что, интересно тебе? – Он замолк, вытащил сигареты, жадно, в одиночку закурил. – В общем, я за просто так в эти игры не играю. Плата по таксе. Такса – как за частную розыскную деятельность. Ну и плюс еще издержки там всякие. Накладные расходы. Башка у меня одна, а пацанки две. Да еще супруга любимая. Крыса.

Да, похоже, в жизни чекиста Филатова особой гармонии не наблюдалось.

– Ладно, – согласился Бродов, кивнул и вытащил пачку зелени. – Вот две с гаком, это так, для начала. А теперь излагай, не томи. Давай, я весь внимание.