Зона бессмертного режима

Действительно, вернулся он быстро — принес горячих треугольных пирожков с творогом и круглый, радужно переливающийся диск с информацией. Детективы сунули его Даниле в ноутбук, дружно взяли выпечку на зуб, и скоро Федор Федорович Филатов был у них как на ладони. Обретался он, оказывается, на воздухе, на периферии, в Красносельском районе, в Сосновой Поляне. Жил действительно семейно, с законной супругой и двумя дочерьми, имея в своем личном полковничьем распоряжении «жигулевское» чудовище пятьдесят третьей модели. Да, похоже, родина не очень-то баловала своего защитничка.

— Командир, мы съездим. Ты будь здесь, — тихо, но с напором подал голос Рыжий. — И вообще, тебе лучше бы лечь на дно. Вчера в метро это так, преамбула, пробный шар, первый звонок. Сам ведь знаешь, захотят — достанут. А мы даже и не знаем, откуда дует ветер.

— Да, лучше не писать против ветра, — подтвердил Небаба, с достоинством кивнул и мощно вжикнул «трактором»[228] своего супер-«пилота». — Ну все, я готов.

— По аллеям тенистого парка с пионером гуляла вдова, пионера вдове стало жалко, и вдова пионеру дала, — несколько не в тему профальшивил Рыжий, оделся, подмигнул, заявил: — Командир, не скучай, — и отчалил с Небабой.

Клацнул замок, затихли шаги, в номере повисла тишина. Гнетущая.

«Вот черт. — Данила, выругавшись, включил ти-ви, пощелкал пультом и вырубил ящик. — Вот дерьмо». Он встал, сделал круг по номеру и взялся было за ноутбук. Однако очень скоро понял, что общаться ни с компьютерной красавицей, ни с кавказской пленницей, ни с Иваном Васильевичем, который меняет профессию, не хочет. Вот, блин, дожили. Он, Данила Бродов, по сути Свалидор, вынужден сидеть в своей норе, загибаться от скуки и не высовывать носа. А с другой стороны, куда идти? Кому рвать глотки, плющить черепа, сворачивать челюсти и дробить позвонки? Кто враг? Где? И почему?

«Ну его на хрен, ничего нет хуже неопределенности». Бродов со вздохом рухнул на кровать, вытянулся на спине и постарался уснуть. Мысли его ползли натужно, словно пообедавший с размахом удав боа-констриктор. Дорна, Египет, Женька, события последних дней. Все какое-то туманное, двусмысленное, отмеченное налетом тайны. Какой-то фатальной, не поддающейся формальной логике, будоражащей воображение иррациональностью. Не дал Бродову заснуть командный, повелительный стук в дверь костяшками пальцев.

«Хм». Данила разлепил ресницы, встал, бесшумно подошел поближе:

— Кто там?

Никого доброго и хорошего он не ждал — неприятности не приходят в одиночку.

— Открывайте, милиция, — требовательно сказали за дверью. — Проверка паспортного режима.

Однако и Свалидор молчать не стал, мрачно и зловеще ухмыльнулся:

— Пусть, пусть шуткует. Недолго ему осталось.

— Иду, — громко отозвался Данила, плотно прижался к стене и, вытянув на всю длину руку вдоль нее, нащупал пуговку замка. — Открываю.

Резко сработала пружина, клацнул язычок замка, и сразу же, словно бурав какой начал гулять по двери — в ней стали появляться ровные, аккуратные отверстия. Диаметром в сантиметр. Жалобно звякнуло стекло, брызнула во все стороны штукатурка, а в коридоре все будто хлопали в ладоши, и дверь превращалась в решето. Наконец наступила тишина. Было слышно, как вытащили обойму, вставили новую и передернули затвор. Угрожающе, зловеще, не оставляя ни единого шанса.

— Ох-ох-ох, — до омерзения плаксиво и до удивления громко застонал Данила. — Ох…

Собственно, Бродов уже ушел, у стены, остановив поток времени, стоял и ждал врага Свалидор. А дверь уже потихонечку открывалась, и в номер по миллиметру заходил супостат, тщедушный усатый мужичок с ноготок в форме капитана милиции. В руках он держал дымящийся АПСБ[229] — даром что российский ствол, но на американский манер, с двойным хватом. М-да, хороша же милиция, которая нас таким вот образом бережет.

— Альз, — рявкнул Свалидор, изымая ствол, вышиб из врага сознание и благополучно свалил, оставив Бродова разбираться.

Ну а тот особо мудрствовать не стал, стреножил капитана, привел его в чувство и с ходу бросил пробный камень:

— Расскажи-ка ты мне о «пришлых».

И сразу же раскаялся, понял, что не время разбрасывать камни, время собираться с мыслями.

— А-а-а!.. О-о-о!.. У-у-у!.. — Тело капитана вздрогнуло, выгнулось в агонии и мелко задрожало, изо рта пошла кровавая пена, зубы дробно выступали бешеную чечетку. — Зы-ы-ы…

Это было похоже на приступ эпилепсии, на судорожные конвульсии безумствующих кликуш, на исступленно-оргастическое действо общающихся с духами шаманов. Однако продолжалось все это недолго — милиционер вскрикнул, вытянулся и с хрипом затих, став неэстетично оскалившимся, остывающим трупом. Да, впрочем, какой там милиционер? К гадалке не ходи — мурзик.

— Так. — Бродов выругался про себя, сориентировался в реалиях, снова выругался, на этот раз вслух, и набрал номер Рыжего: — Привет. Вы где?

— Прибыли на место. Вот эта улица, вот этот дом, — отозвался тот. — Что-нибудь не так?

— Скажи Семену, чтоб возвращался, — мягко приказал Бродов. — Летом, в темпе вальса. У меня здесь сюрпризец для него. Горизонтальный. Остывает.