Зона бессмертного режима

Наврали Карл с Фридрихом, наврали — количество не переходит в качество. Брехня… Так, отвергнув диалектику марксизма, он напился чаю, вволю набродился без мыслей по кухне и принялся советоваться сам с собой. Решать извечный, конкретно русский вопрос: что делать? Ехать домой было в лом, сна не было ни в одном глазу, смотреть какой-нибудь там ночной канал — боже упаси. Неровен час порнуху покажут. Может, заняться чтением? Фигушки, Зоя в доме кроме иллюстрированных журналов чтива не держит. Так, так, так… Куда пойти, чем заняться. И тут Бродов выругался — как же, блин, он сразу-то не допер? Да, гады годы, мое богатство, шевелить извилинами становится все трудней. Стараясь не шуметь, он торопливо оделся, забрал со столика в прихожей ключи и, не дожидаясь лифта, по лестнице спустился к спящей в своей будке консьержке. Вышел из подъезда, окунулся в ночь и вытащил из «хаммера» книгу, ту самую, мифически-эпическую, подаренную незнакомкой из «Волги». Быстренько вернулся в тепло, устроился на кухне и принялся внимать. Собственно, в общем и целом все это было ему знакомо — ну да, глиняные таблички, клинописные знаки, космологические легенды, поэмы, преданья старины глубокой. А вот в конкретике…

В давние, куда там ветхозаветным, времена на землю, оказывается, прилетали боги. Главным у них был царь Алалу, могучий и грозный, как скала. Однако придворный виночерпий, храбрец Ану, вступил с ним в бой, принудил к бегству и занял его трон. С тех пор он звался Повелителем Богов, его царством было пространство, символом — звезда. А обитал он вместе с супругой, красавицей Анту, своими слугами, приближенными и челядью в Заоблачном Дворце, ворота коего охраняли Бог Древа Истины и Бог Древа Жизни. И было у добродетельнейшего Ану два сына, статью похожих на отца. Старшего, перворожденного, звали Энлиль, он был принцем на небе, правителем на земле. Голос его был слышен далеко, решения не подлежали сомнению, он провозглашал судьбы всех, боги простирались перед ним. Причем Энлиль был не только главой богов, но и Верховным правителем Шумера. Его боялись, почитали, уважали и любили:

Владыка, знающий судьбы земли,
Восхищения достоин;
Знающий судьбы Шумера Энлиль
Восхищения достин;
Родитель Энлиль,
Правитель Земель;
Родитель Энлиль,
Справедливостью славится он;
Родитель Энлиль,
Черных голов Пастух.
И от горы восходы,
И до горы заката,
Нет государя иного в земле;
Ты — царь…

Бог Неба и Земли, Первенец Ану, Распределитель Царских Санов, Глава Совета Богов, Отец Богов, Даровавший Земледелие, Владыка воздуха — вот некоторые из эпитетов, которыми люди, «черные головы» по-шумерски, награждали Энлиля.

Вторым сыном великого Ану был бог Энки, властелин Апсу[43], повелитель Соленых Вод. Являясь господином океанов и морей, он научил шумеров строить суда, наполнил реку Тигр «животворной» водой, очистил болота, насадил тростников и сдедал ее обиталищем зверей, птиц и рыб. Однако внимание Энки не ограничивалось водной стихией. Именно он был тем, кто «направил плуг с воловьей парой, открыл священные борозды, построил стойло, воздвиг овчарни». Кроме того, ему приписывался приоритет в изготовлении на земле самых первых кирпичей, строительстве жилищ, городов, в металлургии, ремеслах. Он был богом, породившим цивилизацию, благодетелем человечества, величайшим альтруистом и защитником людей перед советом богов. Мудрость его была безгранична, дела достойны восхищения.

Еще у совершеннейшего Ану была дочь Нинхурсаг, столь замечательная внешне, что «ее вид принуждал пенисы мужчин постоянно смачиваться семенем». Однако это было не главным ее достоинством — она помимо всего прочего владела искусством врачевания, за что ее прозвали Нинти, то есть дева, дающая жизнь. Ее символом был резак, использовавшийся в древние времена акушерками для перерезания пуповины.

Вместе со знатными небожителями на землю прибыли и рядовые боги — ануннаки, главной целью которых было строительство, углубление каналов, а также добыча кубаббары[44] и куги[45]. Денно и нощно трудились они в сердце гор Гибкурае, в месте сияющих сил Арали, под землей:

Когда, подобно людям, боги
Труда ярмо влачили и жизни тягость несли,
То труд их был тяжел,
Работа — непосильна,
Страданья — велики.

Все это кончилось нехорошо — массовыми неповиновениями, бунтом, чуть ли не революционной ситуацией. Однако до диктатуры божественного пролетариата дело не дошло, было единогласно решено создать «лулу» — примитивного рабочего: