Зона бессмертного режима

А Бродов и не стал много говорить — фальшиво затянул песню о том, что «не слышны в саду даже шорохи, все здесь замерло до утра».

Так, с песней на устах, он взялся за пульт, включил телевизор и выбрал канал. Сугубо национальный, колоритный, пульсирующий неудержимо арабской лжепопсой. Пусть те, на том конце подзвучки, наслаждаются, раскатывают губу и держат его, Данилу Бродова, за лоха. Пускай, пускай: если враг тебя считает дерьмом, то ты уже наполовину победил. Так что, основательно проникнувшись арабской поп-культурой, Бродов озверел, глянул на часы, с облегчением вздохнул и направился в гостиничный холл, где его должен был ждать гид. Телевизор, естественно, выключать не стал, даже еще выкрутил на всю катушку — пусть супостаты наслаждаются, им ведь тоже песня строить жить помогает. Пусть пока живут.

Гид-затейник уже был на месте, в мягком кресле неподалеку от ресепшена. При виде Бродова он привстал, приветственно пополоскал рукой и улыбнулся добро, мудро и предвкушающе. А закончив скалиться, сделался деловит, усадил клиента в кресло и принялся разворачивать культурные перспективы. Возможен был круиз по Нилу, путешествие в Луксор, общение с бедуинами, катание на верблюдах, сафари на квадроциклах и дайвинг всех мастей. Еще и даже очень возможным был обмен долларов на египетские фунты. По самому выгодному курсу. А невозможно было узреть Аллаха, достать Луну с неба и посмотреть пирамиды — к ним, черт был драл всех террористов, еще туристов не пускали.

«Да, блин, вот только дайвинга мне не хватало», — подумал Бродов, положил глаз на Луксор и, вытащив початую пачку долларов, с мрачным видом зашелестел купюрами.

— Так, раз, два, три, четыре, пять… Вышел зайчик… Вот две тысячи… Погулять…

Считал он машинально, без интереса, на автомате, думал об этой гребаной прослушке в своем номере. Они ведь, гады, наверняка клопов и в шмотки насовали, это уж как пить дать, к гадалке не ходи. Вот суки, вот падлы. Надо будет проверить все по полной программе.

— Bay! — Гид с готовностью схватил зеленые, приложил к губам, обрадованно хмыкнул. — Завтра утром принесу, в автобус.

Быстро объяснил, где этот самый автобус будет Бредова ждать, почтительно простился и мигом отвалил. Походка у него была уверенная, упругая, как у человека дела, который знает, чего хочет. Чего-чего — кусок побольше от пирога жизни.

«Завтра так завтра, не горит, — глянул ему в спину Бродов, встал, посмотрел на часы и хотел было двигать к себе разбираться с клопами, как в кармане завибрировал телефон — мощно, резко, басовито. Напоминая то ли о бормашине, то ли о гигантском шмеле, то ли о сексуально-механических маленьких женских радостях. — Это еще кто? — удивился Бродов, вытащил не спеша, глянул на экран. — Еще и АОНом не определяемый?»

Он медленно огляделся и требовательно сказал:

— Говорите.

— Ты в номере смотрел? — спросили его. — Нашел?

— Смотрел. Нашел, — отозвался Бродов. — А почему ты спрашиваешь? Кто ты?

Ему вдруг показалось, что привычный мир исчез, распался, растворился, провалился в тартарары. Не осталось ни логики, ни законов природы, ни причинно-следственных связей, ни здравого смысла. Он разговаривал со стройной незнакомкой из липовой, не существующей в природе черной «Волги». С той самой длинноногой незнакомкой, чей певучий голос звучал в его фантастических, даже и на фантастику-то не похожих снах. Интересно, а как же она узнала номер? И то, что он здесь? И про радиозакладки в номере? Вот уж воистину — тихо шифером шурша, крыша едет не спеша.

— Мы с тобой из одной… — незнакомка замолчала на миг, видимо подыскивая слово, — семьи. Одного рода. Одной породы. Одинакового знака.

Прозвучало это у нее, словно у Маугли из зоо-боевика Киплинга — ты и я одной крови. Ты и я…

— Ничего не понял, — огорчился Бродов. — Ты можешь объяснить? Давай встретимся.

— Давай, — согласилась незнакомка. — Заодно выкупаемся. Бери курс к выходу из лагуны в открытое море. Поспеши. Я уже надеваю купальную шапочку.

Похоже, она щелкнула языком, звонко рассмеялась, и связь прервалась. Словно в одночасье растаял мираж над зыбкими песками пустыни.

И понесла нелегкая Данилу Бродова на берег Красного моря. Вечер сменялся ночью, на небо высыпали звезды, в воздухе чувствовалась свежесть. Реалии к купанию не располагали, отнюдь. Хоть Египет и Африка, цветной континент, а против природы не попрешь — зима.

«Ладно, какие мелочи, Зизи». Бродов поежился, глянул на Луну, разделся до трусов и принялся готовиться к заплыву. Собственно, все это не высшая математика и не бином Ньютона. Телефон в непромокаемое портмоне, портмоне на ремешок, ремешочек на шею, часам и так не будет ничего, до ста пятидесяти метров глубину выдерживают. Все, порядок, ажур, можно в воду. Бодрящую, но не смертельную, прогревшуюся за день, еще не успевшую отдать тепло в холодные объятия ночи. Играючи, без труда баюкающую тело на соляной перине.