Зона «D». Лучшие остросюжетные детективы. №1

— В наши дни героями звали тех, кто убьет побольше врагов и при этом не предаст Родину, — сказал я. — Так что за война?

— Тупица.

Доминик щелкнула меня по лбу.

— Это компьютерная игра.

* * *

Родители Теда Ленди жили в маленьком двухэтажном доме. Не знаю, зачем их строят.

Может, папочка с мамой надеются, что их сын однажды упадет с лестницы и сломает шею? В любом случае, им не повезло. Маленький Тедди вырос, стал неудачником, а потом исчез.

— Значит, запала на этого паренька? — спросил я. — Колись. Встретились на FaceBook’e? В чате фанатов «Сумерек»?

— Заткнись, — рыкнула Доминик. — Это друг Габриэль. Вместе в орков играют. Она говорит, его уже две недели как нет, а собирались вместе на рейд идти.

Если и есть для Никки что-то святое, — кроме денег и секса, — то это ее младшенькая сестра.

Поэтому я заткнулся и даже не спросил, что за рейды могли устраивать два очкастых ботана. На орков, — кого ж еще.

— Сына нет дома, — ответила Сара Ленди, вытирая руки о фартук.

При виде ее я испытал омерзение.

Женщина не имеет право так опускаться. И ладно бы наркоманка или бомжиха. Но деньги в семье водились, судя по неплохому домишке, — а за собой тетенька совсем не следила.

Толстая, как прокисшее сало, волосы не ухожены, а ногти она, видно, грызет, как собака кость. Зато в комнате — ни пылинки, и все так мило, словно ты оказался в 60-х.

Видно, Сара всю жизнь хлопотала вокруг круглобрюха-мужа, жаря ему окорочка и принося пиво из холодильника. Не удивительно, что в такой семье мальчик предпочел сбежать в мир орков и гоблинов.

Я тоже сбежал из дома.

Правда, в армию, — но Тед, видно, оказался умней меня.

— Кейд Кенсингтон, частный детектив, — сказал я. — Ваш сын получил крупный денежный приз от игры «Герои войны». Но с ним нельзя связаться.

От жадности жир закипел под кожей у Сары.

— Конечно, проходите, — сказала она.

Муж и правда оказался лысым и крутлобрюхим. Сидел перед телевизором, хлестал пиво.

— Сын с нами не живет, — сказал Дональд Ленди. — Съехал, два месяца назад.

— А что так?

Сара хотела было ответить, но муж перебил ее:

— Вырос. Восемнадцать стукнуло. Мы ему машину подарили…

«Небось, купили развалюху на свалке», — подумал я.

— И начал он взрослую, самостоятельную жизнь.

Пинка под зад, — и прощай, любимый компьютер!

Хорошие папа с мамой.

— С тех пор мы о нем не слышали, — сказал Дональд. — Хоть бы позвонил старикам. Сволочь неблагодарная.

* * *

— Вот все и выяснилось, — сказал я, когда мы возвращались к машине. — Ишачит твой Тед где-нибудь в Мак-Дональдсе. Плюет людям в гамбургеры. А на игры у него ни времени нет, ни денег.

Девушка покачала головой.

— Не может такого быть. У него счет был на полгода оплачен. И ты хоть веришь, будто подросток, который раньше по 16 часов играл, мог так легко соскочить?

— По 16 часов?! — ужаснулся я. — Слава богу, у нас в детстве такого не было.

— Он мне никогда не нравился, — сказала миссис Харриман. — Пропащий был мальчик. Совсем не интересовался уроками!

— Почему, как вы думаете?

— У него голова вечно была глупостями забита. Комиксы. Эти игры компьютерные. Занимался он плохо. После школы устроился к нам уборщиком.

Миссис Харриман покачала головой.

— И ради этого мы учили его столько лет! Потом нам сказали, что Тед продавал наркотики. Прямо в школе. И знаете? Я вовсе не удивилась! Он и должен был плохо закончить.

— А чему вы его учили, миссис Харриман? — спросил я.

— Английскому и литературе.

Я улыбнулся и покачал головой.

— Вы не поняли. Чему вы его учили? Честности? Смелости? Благородству?

— Я не понимаю.

— Вот именно, — сказал я. — Вы НЕ ПОНИМАЕТЕ.

* * *

— Школа — первая ступень на пути бандита, — заметил я. — Учителя лепят из детей неудачников, гангстеров и домашних садистов.

— Не любишь школу? — хмыкнула Доминик.

— Ты росла в Японии, тебя учил дед, — напомнил я. — А мне пришлось оттрубить десять лет за партой. Хуже было только в Гуантанамо. Хотя нет, я знал, что там пробуду не больше месяца.

Мы подошли к машине.

— Начать с того, что школа это тюрьма, писал Бернард Шоу. Однако в некоторых отношениях она еще более жестока. Там, например, вас не заставляют читать книжки, написанные тюремщиками…

— Тед Ленди? Гнилой парнишка, — сказал сержант О’Доннели.

Мы с ним друзья.

Время от времени ходим на футбол, или в ресторанчик. Он берет семью, — писклявую женушку и выводок будущих полицейских, — и вся эта кобла обжирается, через раз за мой счет.

Но я не против, — пока они трескают, то хотя бы молчат.

Зато я могу запросто завалиться в участок и задать пару вопросов, не боясь, что меня пошлют лесом.

Ну и, конечно, наглеть здесь тоже нельзя.

— А что с ним? — спросил я.

— Дурью торговал. Героином. Мы его как-то раз чуть не взяли. Да только убег, поганец. Вырвался, и через забор. Я его догнал, почти сразу.

Сержант развел руками.

— Наркоты уже нет, лишь пара крошек в кармане. Выбросил.

— На кого работал?

— На Майлза Гризли. Под ним весь квартал. Мы давно пытались его прижать, да все без толку. Но вот что главное!

О’Доннели отвел меня в сторону и понизил голос.

— Наркота, которую Тедди выбросил. Говорят, она была не его. А самого Гризли.