Зона Действия (СИ)

Организация старших и дежурных, которые будут время от времени выносить полные ведра - это уже организационные моменты, которые, слава Зоне, меня не касались.

Ещё людям необходимо было пить и есть.

Последнее было крайне актуально. Фашисты недокармливали людей, считая, что для их недолгой миссии материала для создания артефактов будет достаточно ломтика хлеба, стакана воды и тарелки отвратительной баланды.

Именно поэтому после освобождения мы постарались накормить людей до сыта. Благо в этой огромной массе всевозможного народа оказалось пара поваров. Их определили на кухню, дали возможность выбрать несколько расторопных помощников и процесс приготовления пищи и налаживание системы общепита пошёл полным ходом.

Я владел кое-какой информацией, которая была крайне неутешительной. Мы слишком много ели! И в скором времени, если осада продлиться несколько дней, съев все съестные запасы, нерассчитанные на столь интенсивное потребление пищи такой массой народа, мы начнем голодать.

Опять же в который раз повторюсь - миссия наша рассчитывалась, как стремительная, молниеносная: Захватили ферму, освободили людей, выдвинулись к границе, вывели людей из Зоны и с рук на руки специальным службам, под неусыпным контролем журналистов и корреспондентов, на которых делалась очень большая ставка, ибо они должны были открыть всему миру глаза на это вопиющее преступление.

Наличие детей требовало организацию службы воспитателей.

У многих возникли проблемы со здоровьем и срочно требовалось создание кабинета первой медицинской помощи, благо, нашелся один квалифицированный специалист в этой области. И пусть это был всего лишь ветеринар, но это было гораздо лучше чем ничего.

Вот такие проблемы стояли перед нашим сплоченным лихим временем коллективом

***

Я должен рассказать вам об этом неприятном инциденте, поскольку для меня это очень важно.

В последнее время дел было просто невероятное количество. Я не спал уже вторые сутки и в ближайшее время времени для этого не было.

Очередная проблема из бесконечной вереницы застала меня в тот момент, когда я пытался поесть в первый раз за то время как оказался я Чернобыльской Зоне. Одна из женщин, из числа тех кто был назначен дежурными в боксе, в котором содержали несколько наркоманов, ворвалась в столовую и увидев одного из каракуртов, которых спасенные автоматически считали главными, уже с порога начала тараторить со скоростью пулеметной очереди. Я так и не донес ложку до рта.

Как же меня все это начинало доставать, но я не мог позволить себе сорваться. Нужно было оставаться спокойным, хладнокровным, рассудочным, иначе все наше общество, с таким трудом вырванное из лап смерти, рассыплется как карточный домик, правда погребет нас вовсе не картонными прямоугольничками.

Я попросил ее успокоится и спокойно рассказать в чем дело. И для начала предложил ей отхлебнуть водички.

Немного переведя дух, женщина внятно объяснила то, что одному из наркоманов стало плохо и она не знает, что с ним делать.

Для меня все было очевидно - у наркомана началась жестокая ломка, но все равно нужно было проверить его лично и убедиться в том, что моя догадка верна.

Когда я вошел в барак где содержались наркоманы меня едва не вывернуло наизнанку от того мерзкого запаха что царил в помещении. Похоже, что многие из наркоманов здесь просто гнили заживо, совершенно не обращая на это никакого внимания, поскольку находились в постоянной наркотической эйфории.

Самым гуманным было бы просто лишить жизни этих вконец обезумевших существ, но мы ее могли взять на себя такую ответственность. Мы это не безумный Доктор, распоряжающийся чужими людскими жизнями словно это были не живые мыслящие существа, а колония тараканов.

Да и кто сказал, что все эти несчастные были наркоманами до того как попали в лапы безумного коновала? Быть может ему для его мерзких опытов просто понадобились подопытные наркоманы и он не заморачиваясь сделал их из нормальных людей?

Пришедший в себя наркоман на десятки ладов орал что-то бессвязное, брызжа слюной сквозь редкие остатки зубов. Его худое изможденное тело покрытое гнойными язвами, прикованное к металлической кровати, извивалось как уж на раскалённой сковороде, время от времени замирая в чудовищной судороге и каждый раз мне казалось, что сердце несчастного не выдержит, но он упрямо продолжал жить.

Не смотря на то, что существо это внешне очень напоминало человека, я был абсолютно уверен в том, что безумие уже давно царствовало в его сознании, и человеческого в нем было не больше чем в диком звере.