Зона Комфорта

И сразу накинул следующий вопрос, из припасенных:

– Где вас зацепило?

– Под Дмитровкой, – поморщился Баженов.

Очевидно, вспомнив, как укусила его пуля.

– А-а-а, – протянул я с учёным видом знатока.

Название мне ничего не сказало. По крайней мере, про большие сражения под указанным населенным пунктом я не читал.

– Жарко было? – я форсировал попытки растормошить прапорщика.

Баженов вместо ответа быстро взглянул на меня. Как-то по-другому, пытливо. Да нет, быть не может. Вопрос мой из области общих, геополитических пластов не сдвигает.

Он всё-таки ответил через десяток шагов, вопросом:

– А вас разве не там ранило?

– Меня-а-а? – переспросил я по общему правилу всех двоечников, надеющихся услышать подсказку.

Но цимес весь в том, что шепнуть из суфлёрской будки некому.

– Вы вчера сами сказали, – продолжал удивляться Баженов.

«Мама дорогая, ни хрена не помню, чего наплёл намедни!»

Я заставил себя как можно спокойней посмотреть прапорщику в глаза простым и нежным взором.

– Вы меня, очевидно, неправильно поняли, – принялся заметать следы, – или, скорее, я – вас. У меня голова вчера… не того.

Тут мы очень кстати вышли к водоему, и я мотивированно сменил тему. С театральностью взмахивая рукой, воскликнул:

– Какая красота!

Неширокая безымянная для нас речка петлей охватывала село, поддерживая, будто бандаж – вываливающуюся грыжу. Утро выдалось росистое, промытое до скрипа. День искренне обещал быть жарким. Тропинка, по которой мы двигались, в низинке зачавкала под ногами и на развилке вильнула влево. На сходнях две тётки усердно полоскали белье. Гора выстиранного, но не отжатого высилась в деревянном корыте.

– Место мое занято, – огорчился Баженов.

Прачки стояли в позициях весьма любопытных: на коленках, к речке передом, к нам – задом. Подолы были у них высоко подоткнуты, тонкий сырой ситчик откровенно облепил бедра – мощные, красивые.

Я вспомнил, что нижнего белья русским крестьянкам не полагалось и громко кашлянул, чтобы обратить на себя внимание. Я же не вуайерист, в конце концов.

Правая отреагировала первой. Поднялась, крутнулась, вспыхнула, оправила юбку – всё в один миг. Откинула со лба русую прядь, уперла в бок руку и спросила бойко, не без кокетства:

– Вы чегой-то, господа офицеры, как тихо подкрадываетесь?

– Никак испугались? – я ответил в тон, откровенно любуясь правильным округлым лицом, смышлеными тёмными глазами, чистой шеей, отсутствием косметики.

– Чего бояться белым днем да у себя дома? – грудь женщины ещё не успокоилась после работы. – Чай, вы не разбойники с большой дороги? Господа!

– Не говори-ка, – согласился я.

– Мы, между прочим, тут купаться намеревались! – Баженов не был настроен подбивать клинья к прачкам. – А вы взбаламутили!

Шустрая бабёнка не убоялась строгого прапорщика.

– Вашим же стираем, – без улыбки сказала. – Саженей сто вверх пройдите. Там сход к воде песчаный.

– Пойдемте, – я увлёк Баженова за локоть здоровой руки.

Он напрягся и царапнул меня взглядом. Так же колюче, как и по дороге сюда. Что не так? Может, я не в меру фамильярен? Малознакомого взял под локоть, с простолюдинками треплюсь.

– Пес-ча-ный?! – дернув шеей, раздельно переспросил прапорщик. – Да там труп под берегом болтается! Китаец!

– Эва вспомнили, ваше благородье, – тихо ответила кареглазая. – Некрещёного ещё по тот день дед Волоха земле предал. А водичка проточная, течение шустрое.

В общем, подыскали мы другое место, без песчаного схода и без покойников.

Я помог Баженову стянуть через голову гимнастерку, а потом долго освобождал его перебинтованную руку от узкого, наизнанку вывернувшегося рукава. Прапорщик в это время кусал губы и обливался потом. С нижней рубахой получилось гораздо проще, у неё был по шву распорот рукав.

Кальсоны Баженов снимать не стал. Боком, щупая дно ногой, он осторожно пошел в воду.

Пока он был ко мне спиной, я гораздо меньше, чем за сорок пять секунд поскидал с себя одежду. Вряд ли прапорщик увяжет со знаменитым футболистом Марадоной мою зелёную майку с вышивкой «Reebok» на груди и с номером «10» на спине. Опять лишние вопросы возникнут. А тут ещё – невиданные в конце второго десятилетия прошлого века трусы-плавки, белые в синюю диагональную полосочку.

Вот крест на шее оказался кстати. Без него было бы сложнее. Пришлось бы и по этому поводу оправдываться, врать, мол, цепочка оборвалась.

В реку я вбежал, по-жеребячьи высоко вскидывая ноги и взвизгивая.

– Ключи бьют! – клацая зубами, сообщил зашедшему по грудь Баженову.

Прапорщик не отвечал, блаженно притворив глаза. У него подрагивали веки. Раненую руку он держал кверху, боялся замочить.

В несколько взмахов я подплыл к другому берегу. Попробовал встать и не нащупал дна, оказалось глубоко. Рядом со мной на потревоженной поверхности воды на полированных больших листьях покачивались желтые бутоны кувшинок.

Я оглянулся на неловко, левой рукой намыливающегося Баженова, на берег, с которого приплыл, на брошенную там грязную одежду. И понял – никуда не побегу, потому как – некуда.