Зона контакта

Вести, прямо скажем, огорчали. Нет, он был вовсе не против полежать, отдохнуть, как следует восстановиться, тем более в таком дивном месте, где воздух, очищенный, судя по запахам, еловым лесом, приятно пьянил голову, но столь длительная реабилитация автоматически означала неучастие Мезенцева в делах Кондратьева. Парень оставался в не игры, и что мешало тем, кто организовал на него западню, прийти и добить псионика?

– А что с моими зубами? – спросил Мезенцев, ощупывая языком десна.

– Уже все в полном порядке, – заверила его доктор. – С пяток ты не досчитался, но мы все исправили. Первоклассные импланты. Улыбка твоя будет сиять, словно у модели с обложки глянца.

– Главное, чтобы были надежные и жевалось ими хорошо.

– Не волнуйся. Ты с ними не испытаешь никаких проблем.

У Григорий не было оснований не доверять Тамаре Геннадьевне, и он немного успокоился, однако лежать с закрытым ртом было выше его сил.

– А где мой товарищ? – спросил он, впрочем, не особо надеясь на то, что женщина ему ответит.

– Какой именно? – поинтересовалась та, чем несказанно удивила парня.

Григорий удивленно заморгал, но фамилия Кондратьева сама собой слетела с его языка.

– Где-то прохлаждается, – махнула рукой доктор. – Он обещал заглянуть к вечеру, а покамест у них дела.

Интересный новости. Кого же именно имела ввиду Тамара Геннадьевна, произнося это слово «них»? Костицина и его людей или же того лысого парня?

– Я один здесь лежу или есть еще кто-то?

– Уже один, – незамедлительно ответила дама в белом больничном халате.

– Уже? – не понял Мезенцев.

– Да. Ты проспал двое суток. С тобой к нам поступил еще один пациент…

– Лысый, худощавый? – тут же вставил свое слово Григорий.

– Да, именно он, – кивнула доктор.

– Что с ним?

В голосе парня слышалась необычайная решительность, словно он уже сейчас был готов вскочить со своей постели и отправиться хоть на край света.

– Наша помощь ему оказалась без надобности, – уклончиво ответила Тамара Геннадьевна. – Он был, фактически, сильно утомлен, и единственное, в чем он по-настоящему нуждался, это здоровый, крепкий сон. Мы предоставили ему возможность отоспаться, напоили, накормили, и… Кондратьев забрал его с собой.

Значит, лысый теперь входил в их команду. Интересно, что же произошло между Кондратьевым и этим таинственным человеком там, в лесу? Михаил должен был иметь по-настоящему веские причины, чтобы отказаться от ликвидации цели. Он сознательно пошел на нарушение приказа! Неслыханная дерзость. Впрочем, Мезенцев ни в коем случае не собирался корить суперсолдата, которому ни единожды доверял собственную жизнь. Кондратьев не был предателем. В этом Григорий был уверен на тысячу процентов.

– Пожалуй… я еще подремлю, пока ко мне никто не пришел, – заявил Григорий, ворочаясь на кушетке.

– Правильный выбор, – сказала доктор. – Сон способствует восстановлению. Если что будет нужно, просто зови – в помещение вмонтированы микрофоны, я услышу.

Григорий улыбнулся, подмечая важные сведения. Помимо микрофонов тут наверняка и камеры имеются. За ним наблюдают, и об этом стоит помнить. Мало ли что.

* * *

Он проспал до самого вечера и проснулся ровно за пол часа до визита гостей. Сначала в коридоре раздался знакомый уже цокот каблучков (Тамара Геннадьевна ходила в туфлях на шпильке, высота которой на глаз приближалась к пятнадцати сантиметрам), затем отворилась дверь, и в больничную палату вошли трое: женщина-врач, сосредоточенно деловая, Кондратьев, чье лицо не выражало никаких эмоций, и лысый парень, на вид ровесник Михаила.

Миша бегло оглядел помещение, и так как в палате отсутствовало место для посетителей, прислонился к стене, аккурат напротив Мезенцева. Лысый скромненько встал в углу, рядом с выходом, а доктор предпочла занять свое кресло.

– Как он? – спросил Кондратьев, обращаясь к врачу. При этом он пристально вглядывался в глаза Григория, словно старался в них рассмотреть нечто такое, что до сего момента в них попросту отсутствовало.

– Пока рано делать какие-то конкретные выводы, – заявила Тамара Геннадьевна, – но он определенно идет на поправку. Я даю ему три недели, пятнадцать дней в лучшем случае, и не мне вам напоминать, что такое сломанные ребра. Полностью здоров он будет месяца через четыре, не раньше.

Михаил медленно кивнул, соглашаясь со словами специалиста.

– Большой срок, – проворчал он.

– Справимся, – холодно заявил лысый.

Григорий впервые услышал голос этого человека и подивился, сколько ледяного спокойствия царило в нем. Незнакомец, похоже, прекрасно ощущал себя и все контролировал. Чем-то он очень сильно походил на Кондратьева. Мезенцеву даже почудилось, что эти двое были раньше знакомы.

– Вы о чем сейчас? – спросил Григорий, поглядывая то на суперсолдата, то на лысого.

Прежде чем ответить, голос подала доктор:

– Пожалуй, я удалюсь, а вы тут переговорите, но не долго. Миша, помни, что Григорий еще не здоров. Не стоит утомлять его сверх того, что нужно для дела.

Михаил заверил женщину, что будет аккуратен, как при разминировании ВУ, дождался, пока Тамара Геннадьевна покинет палату, и бесцеремонно сел на ее кресло.