Зона любви

Отвечали по разному. Некоторые говорили:

— Ты что! Я ж со стыда умру. Для них я на рынке торгую.

И ведь не врала — действительно на рынке торговала. Только товар на том рынке — специфический…

Некоторым было уже наплевать:

— А что делать? Надоело все. Как есть, так и есть.

Аленка же мне ответила с вызовом:

— Наших дур за бутылку водки свои пацаны дерут и триппером награждают, а мне приличные бабки платят, между прочим…

— А триппером не награждают?

— Свят, свят, свят…

Свою же историю она рассказала просто, без пафоса. Так обыденно, что я и не слушал вначале. Говорила она торопливо, нервно, немного заикаясь… Квартирка в Богородецке. Богородецк — поселок городского типа. Как я понял из ее рассказа — красивейшее место под Тулой. При этом — страшная дыра. Пацаны все на заработки кто куда подался. В основном в Москву. Остальные — пьют. Работать? Можно. На хлебозаводе за полторы штуки. А квартирка? Нормальная квартирка, однокомнатная. Брат с зоны откинется, — сливай воду. Пить будет с друзьями, пока опять не сядет.

— А родители?

— Отец умер, когда мне тринадцать было.

— А мать?

— Трое суток в лесополосе искала. Сама нашла.

— Что за лесополоса?

— За городом. Убили ее и там кинули. Менты и не чухнулись искать. Сама нашла. Да-а… Кому это нужно? Все знали, кто ее убил… Наши же пацаны и убили, а у них папаши крутые. Короче, все знали, да молчали. У кого бабки ломовые, тот и заказывает музыку.

— Откупились?

— А черт их там разберет… Ищут! Уже два года прошло. А здесь — нормально. Девчонки все наши — из Богородецка. «Мамочка» с нашей улицы. Никого тут силком не держат. Хочу — уеду, хочу — назад возвращусь.

Иногда я их провоцировал:

— А если дочь (сестра) твоя этим займется?

Тут все, без исключения, возмущались:

— Никогда! Я всё сделаю, чтобы она ни испытала этого кошмара!

«Ладно, ладно, — думал я, — какие речи волнительные… Будут они вас спрашивать. Скольких любимых дочурок потом сами мамаши обучали этому ремеслу.»

Плохо я о них думал.

Постепенно я что-то начинал понимать. Они мне даже начинали нравиться. Во всяком случае, та готовность, с которой они защищали своих — вызывала уважение. Тем более, что про любимых дочурок, которых сами мамаши обучали блядскому ремеслу — всего лишь очередная легенда. Зато было известно другое. Аленкина «мамочка» взяла на воспитание девочку — дочку непутевой подруги своей. К тому, что в семье уже был свой ребенок.

Так-то.

— А замуж за меня пойдешь?

— Пойду.

— С такими-то сучьими глазками…

Аленка оценивающим взглядом посмотрела в зеркало. Этакий выстрел из-под ресниц: «Хороша!».

— Между прочим, — рассеянно проговорила она — из проституток получаются самые верные жены.

Еще одна легенда, тиражируемая ими. Хотя, быть может, они сами в нее сильно верят. Можно себе представить, что творится в их душах, как они мечтают о нормальной семье… Однако было понятно и другое — это их жизнь — пусть циничная, грязная, но своя, переступить через которую не каждая способна. Оттуда практически возврата нет.

Хотя, кто эту чудную жизнь разберет… Тем более нашу, с которой в одночасье сорвали одежды. Жизнь стала прозрачна. Настолько прозрачной, что все увидели воочию человеческое нутро. Зрелище — не для слабонервных! Все семь смертных грехов стали обыденной прозой с криминальным сюжетом. И на этом чудовищном фоне, наши девочки оказались скорее жертвы, с поломанными судьбами, чем что-то иное…

Тут, очевидно, у каждой своя тропинка. Как сможешь — так и выбирайся. В одиночку, сама…

— А что мы с тобой делать будем?

— Трахаться, — обрадовалась Аленка.

— А назавтра?

— И завтра, и послезавтра… Всю жизнь!

— Ничего не выйдет!

— Почему это?

— Нам ни к кому привязываться нельзя. Я — художник в законе.

— Трепло ты, в законе…

Вообще-то, они напоминали семью и военное подразделение одновременно. Мать с двумя детьми. Те уроки делают, на компьютере играют. Всё, как у нормальных детей… Отец — сутенер, он же водитель Коля — абсолютно свой человек. Попросишь — за пивом отвезет… Не за деньги, чисто из мужской солидарности. Кстати, бывший клиент «мамочки» Тани. Так что женятся, бывает, и детей воспитывают…

Вторая половина — подразделение солдат — «девочки по вызову». Дисциплина чисто военная: постоянно поддерживать связь, в город без нужды не высовываться, за пьянку — штраф. В общем, не забалуешь.

— И как вы все там умещаетесь?

— Легко. Колька с Таней и детьми — у себя; мы — в своей комнате.

— Кровати в два яруса?

— Зачем? У нас большая комната.

— Шесть баб в четырех углах… Кошмар! Представляю, какая ругань стоит.

— Всяко бывает.

— И за какие блага такие жертвы? — продолжал я свое «интервью».

— В смысле?

— Сколько вам платят?

Сам-то я был из постоянных клиентов. Мне делали большие скидки за преданность «семье».