Зона любви

Пока мой лучший друг распутничал, дух жил отдельной жизнью. Он ярился, неудовлетворенный.

Он жаждал то ли жизни вечной, то ли мгновенной погибели, то ли славы во веки веков!

За сутки я проживал не одну жизнь. Только эти жизни не чередовались — друг за другом. Они жили одна в другой и сосуществовали в едином поле одновременно.

О, что это были за жизни! Это была история человечества, от первородного греха, до греха самопознания. А в промежутке — бунты, казни, наведение порядка «сильной рукой», тоталитарные режимы… упадок и гибель империи, проблески демократии, возрождение и войны, войны, войны…

Утром я просыпался цезарем, при этом ощущая рабство перед самим собой. Раб, живущий во мне, ненавидел цезаря… Он создавал организацию единомышленников, с целью повергнуть цезаря, предводительствовал в ней, совершал революцию, становился вождем новой эпохи, пожирал, как истинный революционер, своих детей, то есть себя самого, боролся с собственной разрухой, воевал с внешним врагом и строил светлое будущее. Ко сну отходил мрачным философом, ощущая бессмысленность всей своей деятельности.

А утром я вновь просыпался цезарем…

Однако цезарь с рабом не уживались вместе. Каждый желал погибели другого.

А я куролесил, пытаясь забыться… Я не мог терпеть эту вечную драму, но и разделаться с ними не мог.

Их отношения я пустил на самотек…

Местные жители поселка Сетунь когда-то могли наблюдать одного странного и дикого типа, выходящего из подъезда. Небритого, с всклокоченными волосами… со взглядом безумца. Он испуган и нагл одновременно! Очень странный и вызывающий тип…

Да, да, правильно… угадали! Это я вываливаюсь из дома и сразу начинаю плеваться. Я иду и плююсь!

Моя душа трепещет от соприкосновения с этим миром… Трепещет и содрогается. Это она и плюется. От бессилия… От невозможности переделать этот мир. От сознания своего несовершенства. От ярости!

Внешний мир и внутреннее содержание так и не слились в желанном блаженстве…

Поэтому я плюю, протестуя! Мечу свою территорию…

Я неудачник… Плевок! Глупец и мальчишка… Плевок! Мир не впускает в себя… у нас не сложилось… Плевок, плевок! Я один бреду в пустоте… Плевок! Я несу свою пустоту… щемящую, пьянящую, звенящую… Плевок, плевок, плевок!!

Но сознание придавливает, гнет…Какая тяжесть! Кто — кого. Ха! А мы его водкой! А память, как драная кошка, блудит в переулках души моей, орет… А мы и память водкой! Сознание тяжко, память настырна… Но и мы не вчера родились, кой чего понимаем… У нас много водки!

А в запасе всегда найдется плевок!

А может это и есть высшая ценность — плевок?!

24

«Возлюби врага,

предоставь грабителю грабить тебя», -

женщина слышит сие — и соглашается.

А теперь я так скажу… со своих самых высоких и мягких нар… вглядываясь в бездну… Бездну, которая Бог.

Теперь-то я классно устроился! Навсегда. Моя душа раскрылась и успокоилась… Она почти растворилась в той бездне…

Теперь я отсюда плюю. Вернее поплевываю… Удобное, кстати, я для этого выбрал местечко!

Поплевываю и рассуждаю…

А рассуждаю я так: у вас там, бедолаги и горемыки и проч. и проч., грядет эпоха Священного Животного. А проще говоря — матриархат. Сучья эпоха. Так-то вот.

Но все по порядку.

Женщины, естественно, все разные. Настолько разнообразны кудесницы, что диву даешься… Просто, как в дактилоскопии — повторов не бывает. Но вот что их объединяет — это… Господи, как же э т о благозвучно озвучить? Пусть будет — звезда! — благозвучней не скажешь… Как в сказке: «А во лбу — звезда горит…» Так вот — звезда их и объединяет. Не во лбу, конечно, но горит ослепительно!

Она ставит их в одну шеренгу…

И если я не стал петь оду своему мерзавцу, то звезде непременно спою. Она просто обожает слушать о себе всевозможные оды… Как услышит оду, млеет, дурашка, завороженная магией слов, и отлетает на небеса…

Так вот, она ставит их в одну шеренгу и дает сумасшедшую власть. Изначально! Это абсолютный инструмент, данный от Бога… или от Дьявола — кому что по нраву. Она глубоко спрятана, прикрыта разнообразным тряпьем… Она почти ирреальна! Хотя имеет вкус, цвет и запах. Вкус страсти, цвет денег и запах лжи. Но это понятно, а значит преодолимо.

Но она же — животворяща!

И это ее возносит в такие сферы, в такие высоты и глубины, что делает ее недосягаемой. И это — непреодолимо. Это непреложно и абсолютно, как истина, как Бог… И если уж говорить о живом Боге на земле, то вот он — многократно размноженный, (в миллиарды, я бы сказал, раз).

ЭТО — входы в Эдем, в абсолютное блаженство и смысл.

И результат порой неожиданный — нечаянная Радость — выход на свет божий существа, нам подобного.

Вот только носительницы этого божества, этого дива, так по-разному им (ею) пользуются.

Впрочем, это не наше дело…

Кстати, какой-то умник однажды сказал: «Женскую стыдливость придумали мужики».

Очень прозорливое замечание. Мужики, вообще, большие выдумщики… (Вот только самих мужиков кто-то, да вывел на свет).