Зона номер три

— Ты, Ваня, среди своих жмуриков совсем охамел. Человеческий облик теряешь.

На свой вкус Исай Яковлевич выбрал продолговатую приземистую «вольву» салатного цвета.

— Ну-ка, Паша, заведи вот эту. Покажи клиенту, как с ней управляться.

Урок вождения занял с полчаса. Савелий приноровился, но дважды чуть не задавил собаку и один раз врубился в бетонный угол гаража правым боком. Помял бампер и разбил фару. Вспотевший от напряжения механик его одобрил:

— Ничего, обкатаешь по городу, только правила соблюдай.

— Какие правила?

— Правило простое: увидишь мента, жми на газ со всей силы.

— Спасибо, Павел.

С прозектором и санитаром попрощались по-братски. Исай Яковлевич его обнял, прижимаясь к животу, и едва достав макушкой до подбородка, заговорщицки шепнул:

— Знаю, кто ты. Но — поберегись. Второй раз редко воскресают.

Савелий поблагодарил за одежку и добрый прием. Санитар Ваня Громыкин со словами: «Э, чего рассусоливать!» — сунул на заднее сиденье бутыль со спиртом. Механик Павел Семенович укрепил фару так, что было почти незаметно, что она расколота.

— В крайнем случае, — посоветовал, — дави мента передком. У ней задние рессоры слабоваты.

— Учту, — пообещал Савелий.

На бульвар выехал гоголем и неторопко, на второй передаче (больше механик не успел ему показать) попилил в сторону Курского вокзала. Путешествие заняло у него не больше трех часов. Много раз, остановясь, он уточнял дорогу у прохожих, и три раза его оштрафовали гаишники. Его опасения, что отберут машину, оказались напрасными. Все гаишники были, как один, покладистые, добродушные ребята, и грозные вопросы: «Почему нарушаете?» и «Ваши документы?» — задавали больше для знакомства. Как только он вручал зеленую купюру, милиционер благожелательно поворачивался спиной.

Ехать на машине по шумному, многоликому столичному граду было трудно. Он жалел лишь о том, что родная матушка не видит его в эту минуту. Досадно только, что по ошибке он нажал какую-то кнопку на панели, завел магнитофон, и теперь все Четыре динамика бесперебойно (видно, заело кассету) ревели любовную песенку, в которой был такой припев: «Хоть ты трахни меня, все равно я не твоя!» Песенка его немного раздражала.

Еще был неприятный момент, когда на Садовом кольце его притерли правым боком к серебристому лимузину размером в две его «вольвы». Из лимузина прямо на ходу выскочили двое громил и некоторое время бежали рядом с его машиной, грозя в две глотки: «Что, крутой, да, крутой?! А ну вылезай, сука, разберемся!» В ответ из динамика неслось девичье, задушевное: «Хоть ты трахни меня…» — и от всего этого шума у Савелия слегка заложило уши.

В подвал он вошел барином, покручивая на пальце брелок с ключами и с пультом сигнализации. Проститутка Люба и милиционер Володя сидели перед телевизором «Самсунг» и так были увлечены происходящим на экране (там могучий негр душил хрупкую блондинку), что не сразу обратили внимание, но когда обернулись, у обоих на лицах возникло такое выражение, будто увидели инопланетянина.

— Савелий Васильевич, вы ли это?! — слабым голосом уточнила Люба.

— А то кто же, — самодовольно ответил Савелий. — Именно что я.

Любка вскочила на ноги и с воплем кинулась к нему на грудь, зацеловала, затискала, измусолив пьяными соплями, но тут же смутилась и робко поцеловала его руку.

— Савелий, родненький, а мы уж вас похоронили, и Ешку и тебя. Думали, вас черномазые обоих замочили.

Милиционер Володя выключил телевизор, подошел и солидно поздоровался за руку.

— Да уж, Савелий Васильевич, напугали вы нас. Я хотел уж розыскные меры принять, да по нашим временам какой в них толк. Сами видите, что творится. Кто нарвался на ихнего брата, того не спасешь. Одно слово, мафия! — Отстранясь, Володя внимательно его оглядел. — Да вы, вижу, никак бизнесом занялись?

Савелий махнул рукой:

— Какой там бизнес. Одежда не моя, дареная, — он опустился на лежак, блаженно потянулся. Вот ведь чудно: такое чувство, словно домой вернулся. Люба засуетилась, подала тарелку с угощением — хлеб, колбаса.

— Водочки откушаете с дороги, Савелий Васильевич?

— Откушаю, почему нет?

Только тут заметил у стены два ящика — один с пивом, другой с водкой. Улыбнулся Любе:

— Богато живете, а, Любаша?

— Да все же вашими молитвами… Как вы хачиков поклали, меня хозяин магазина в кабинет зазвал. И телевизор новый, неразбитый. И деньги вернули. Ей-Богу, не вру!

— За что же такая честь?

Люба сама не понимала, за что. Милиционер Володя высказал предположение, что, видно, те хачики, с которыми схлестнулся Савелий, сильно давили На магазин. Расправившись с ними, он оказал большую услугу либо магазину, либо какой-то другой группировке. Вот Любку и отблагодарили.

— Что, кстати, нехарактерно, — глубокомысленно заметил Володя. — Непохоже на них благородство.