Зона опасности

— У ФБР был работавший под прикрытием человек, который сумел близко подобраться к О'Мэлли. Они знали, что тебе нужна поддержка О'Мэлли, чтобы остановить русских с Брайтон-Бич, набиравших слишком большую силу. Адашек дал мне послушать запись — на ней О'Мэлли сговаривался с двумя русскими. Они собирались убить тебя, Джеймса и Бобби Патрелли. ФБР хотело помешать этому.

Адашек показал мне фотографии, папа. Страшные фотографии. Тело их агента. Совсем юный, ему перерезали горло и протащили язык сквозь разрез. Агент Адашек сказал, что это сделал ты. Я знала, что это не так, это дело рук О'Мэлли или русских.

Она помолчала, ожидая, что Беллини скажет, что не приказывал это делать. Но он молчал.

— Это сделали люди О'Мэлли, не ты, папа.

Сальваторе Беллини покачал головой:

— Нет. Конечно, нет. Мы не «Мясники».

Мэгги вгляделась в его лицо и поняла, что правды ей не узнать никогда. Как же наивна она была тогда! Как верила отцу! Но почему он прячется, а О'Мэлли разгуливает по улицам?

— Я пыталась найти тебя, Джеймса, Бобби, но было слишком поздно. Я знала, что встреча должна состояться в отеле «Гора Бэр». И поехала туда, чтобы предупредить вас. А ФБР следило за мной, папа. Меня остановили по дороге и держали, пока все не закончилось. Я не делала этого.

— Я знаю. Твоя мама мне все рассказала. — Сальваторе Беллини поднял ладони, словно отпуская ей грехи. — Все это в прошлом. Пусть там и останется. Я же спрашиваю тебя о настоящем. Чего ты от меня хочешь?

Мэгги набрала воздуха в грудь:

— О'Мэлли знает, что ты жив. В прошлое воскресенье он приехал ко мне и забрал моего сына, прямо из постели. Он убил Паоло, пытаясь узнать, где ты скрываешься. Он хочет встретиться с тобой. — Она примолкла. — Нет. Он хочет убить тебя. Если я устрою вашу встречу, он отдаст мне сына. И я хочу, чтобы ты встретился с О'Мэлли и вернул мне сына.

— Хорошо. Тебе хватает смелости, чтобы сказать правду, — кивнул Сальваторе Беллини.

Мэгги полезла в карман, вытащила фотографию сына, которую носила с собой в ожидании этой минуты.

— Его зовут Джеймс Кейди. Я назвала его в честь Джакомо. Ему четыре года.

Сальваторе Беллини взял фотографию, вгляделся.

— Джакомо был в этом возрасте совсем таким же.

— Да. Мама тоже так говорит.

Лицо Беллини сморщилось. Мэгги, ошеломленная, смотрела, как он старается совладать с собой. Никогда прежде отец не выказывал при ней своих чувств.

— Папа… — Мэгги робко шагнула к нему.

Он отвернулся, продолжая сжимать в руке фотографию, сделал несколько шатких шагов и произнес, не оборачиваясь:

— Это из-за меня он умер.

На один страшный миг ей показалось, что отец говорит об изуродованном агенте ФБР.

— Мой Джакомо. Мой сын. Я все равно что сам нажал на курок. — Он еще раз взглянул на фотографию. — Я приехал сюда, чтобы умереть, потому что не мог больше жить. И не умер. — Он пожал плечами. — Мне нет покоя. Я спускаюсь к причалу, сижу там, думаю. Как получилось, что как раз в такую минуту из тумана выплыла ты? Я думаю… думаю, настало время выслушать тебя.

Мэгги старалась осмыслить его слова. Отец пытается объясниться с ней, он говорит даже, что выбранный им путь, быть может, и не является единственно верным. В прежние времена ему такое и в голову не пришло бы.

— Папа, у нас мало времени. О'Мэлли позвонил мне и сказал, что начнет… начнет… мучить Джимми. — Больше она ничего сказать не смогла и лишь смахнула слезы с лица.

Прошла минута. Потом Сальваторе Беллини произнес:

— Этого не будет. Сегодня ты увидишь сына.

Ноги Мэгги вдруг ослабли. А следом на нее накатило чувство вины. Ее отец решил пойти на смерть.

— Нужно, чтобы Донни Прованто собрал людей, а времени осталось совсем мало. Надо спешить.

— Мы успеем. — Беллини взял ее за руку. — Давай пройдемся немного, поговорим о Джакомо, Паоло и Андреа, о временах, когда вы были просто моими детьми.

Уже смеркалось, когда они ступили на тропу, ведшую к маленькой церкви.

Мэгги приостановилась:

— Папа, прошу тебя, нужно ехать. Уже поздно. А мы еще должны позвонить Донни.

— Я хочу, чтобы ты поговорила с одним человеком.

Он открыл потрепанную непогодой дверь. На первый взгляд часовня казалась пустой, однако, когда глаза Мэгги свыклись с сумраком, она увидела высокого, худого священника, стоявшего на коленях у алтарного ограждения.

Беллини пошел к нему по проходу.

— Витторио, прости, что помешал. Приехала моя дочь. Мы с ней поговорили. Я встречусь с О'Мэлли, как ты и просил.

Плечи священника дрогнули, точно он скинул тяжкую ношу. На миг склонив голову, он встал и повернулся к ним лицом.

— Андреа, — произнес кардинал Маттерини, — я думаю, Господь говорил сегодня твоими устами. У меня не нашлось слов, чтобы убедить его…

— Витторио, — перебил его Беллини, — ты сделал что мог. А теперь подумаем, как добиться желаемого.

Кардинал взглянул на Мэгги, потом на Сальваторе:

— Я сам говорил нынче с О'Мэлли по телефону.

— Почему вы не сказали мне, что отец здесь? — спросила Мэгги у кардинала. — К чему была эта… эта шарада, которую мне пришлось разгадывать?