Зона особого влияния

На звон разбившейся посуды выскочил корчмарь, размахивая деревянным черпаком, но мы уже были за дверью.

— Колдуны! Ведьмы! Ловите их! — неслось нам вслед, но никто не торопился броситься за нами в погоню.

Какая-то баба с мешком на плече проходила мимо корчмы и, услышав крики, вопросительно посмотрела на нас.

— Все так бурно обсуждают завтрашнюю казнь! — Я с восторгом закатила глаза. — Феоктист Пименович просто душка! Такую речь толкнул!

— Он непременно переловит всех колдунов и ведьм! — радостно подхватила Лариска, так как дуэт у нас был давно спевшимся, и захлопала в ладоши, изображая деревенскую дурочку.

Услышав имя старосты, баба поспешно перекрестилась и быстрым шагом пошла прочь, испуганно оглядываясь на ходу.

Мы еще немного, с беспечным видом, постояли у корчмы и, не спеша, прогулочным шагом, двинули к ближайшему переулку.

Догонять нас так никто и не стал.

На улице постепенно начало темнеть. Извилистая узкая улочка хаотично петляла, под самыми неожиданными углами огибая деревенские дома и домишки.

Мы то и дело чертыхались, натыкаясь, то на старое дырявое ведро, то на сломанные вилы, а то и просто на кучу мусора, сваленную посреди дороги. Чистоплотностью местные жители явно не отличались, впрочем, так же как гостеприимством. Стоило нам только подойти к дому, как любопытная голова хозяйки или хозяина, торчащая над забором, мгновенно скрывалась из вида, не отзываясь на наше любезное "здравствуйте".

Выбрав очередной домик приличного вида, Андрей изменил тактику и решительно толкнул скрипучую калитку.

В глубине двора истошно залаяла собака. Окна дома слабо осветились трепетным пламенем зажженной свечи.

Мы поднялись на высокое крыльцо и постучали в дверь.

— Кого там черти носят?! — рыкнул не то мужской, не то женский голос и глухо закашлял.

— Нам бы переночевать, — голосом умирающего лебедя, жалобно попросила Эльвира.

Дверь распахнулась и на пороге возникла огромная бабища, зябко кутавшая широкие плечи в рваную шаль.

Она хмуро оглядела нашу компанию, подняв повыше толстую коптящую свечу и хриплым, простуженным голосом посоветовала:

— Шли бы вы в ночлежку!

— Мы приезжие, — вышел вперед Андрей, — в вашей деревне впервые. Завтра ярмарка, ночлежка переполнена. Может, пустите переночевать?

— Чужого мужика не пущу! — отрезала та и кокетливо добавила, стянув потуже шаль на необъятной груди, — одна я живу. Вдруг снасильничать захочешь?

Бедный Аникин открыл рот и замер, вытаращив глаза от такой "заманчивой" перспективы.

— Варежку прикрой! — бабища слегка щелкнула его по подбородку, отчего рот Андрея захлопнулся, звонко клацнув зубами. — Это шутка! — она громко захохотала, откинув лохматую голову назад. Смех был таким заразительным, что мы не выдержали и тоже рассмеялись.

— Ну, вот что, — сказала она, вдоволь насмеявшись, — девчонок твоих младших возьму, а больше, извини, места нет. — Бесцеремонно втолкнув нас внутрь, она захлопнула дверь перед носом Аникина, не дав сказать ему больше ни слова.

— А как же мы? — донесся с улицы растерянный голос Эльвиры.

— Шли бы вы! — зычно рявкнула хозяйка через дверь и весело добавила, — в ночлежку! — Она закрыла дверь на тяжелый засов и провела нас в единственную комнату, с трудом протиснувшись через узкие сени.

Усадив нас с Лариской на широченную кровать, бабища уселась на деревянную лавку, стоявшую напротив, у стены. Добротная "мебель", под необъятными телесами хозяйки, жалобно заскрипела, грозя рассыпаться на части.

— Будем знакомиться? — Она с любопытством и одобрением оглядела наши наряды. — Меня Варварой кличут.

— Лариса, — пискнула смущенная подруга.

— Александра, — с достоинством представилась я.

— Имена то у вас больно чудные! — удивилась Варвара. — Я таких сроду не слыхала! Откуда прибыли?

— С хутора Ягодный, — вспомнила я нашу легенду.

Варвара осуждающе покачала головой, неодобрительно поглядев на меня.

— Нехорошо врать, девоньки! Ни в Заречье, ни на другой стороне таких хуторов нет. — Ее взгляд стал подозрительным.

— Так его же переименовали недавно, — поддержала меня Лариска. — Раньше он Зябликов был.

— Надеюсь, что больше вы никому об этом не говорили? — В ее голосе проскользнули нотки беспокойства.

— Так это же не тайна! — Я не могла понять ее беспокойства.

— Девонька, переименовать деревню или хутор можно только с величайшего позволения нашей церкви, о чем делается соответствующая запись в книге учета. Затем, все прихожане оповещаются об этом. В книге такой записи нет! Если вы кому-нибудь сказали эту чушь, то вас уже ищут. Наш староста шутить не любит! — При упоминании о старосте лицо Варвары скривилось, словно она надкусила лимон. — К тому же, Зябликов хутор я знаю, там подруга моя живет.

Мы с Лариской переглянулись, поняв, что вляпались по самые уши. Варвара тоже это поняла и смотрела на нас с насмешкой, ожидая ответа.

— Да мало ли хуторов с таким названием! — Лариска сделала попытку выкрутиться из щекотливого положения.

— Одежа на вас альвинская, — Варвара ткнула толстым пальцем в мой сарафан. — По подолу узорчик ихний вьется! Фасон наш, деревенский, а узорчик хитрый, альвинский — он удачу приносит!