Зона особого внимания

Через три дня счет был полностью оплачен окончательно, перемирие снова вступало в свои права. Как это ни покажется странным, майор Харитонов честно вел игру и не хотел лишней крови. Но собственный, выработанный еще во времена пребывания в ДРА[17] закон – за голову каждого своего гвардейца десять вражеских, соблюдал свято, за что был особо почитаем в бригаде.

…Их построили рано утром, двадцать новобранцев, прибывших в бригаду накануне.

– Объясняю коротко… – окончив перекличку, приступил к делу приземистый дядя с коротким ежиком белых волос, резаным шрамом на правой щеке и длинными, как у гориллы, и такими же мощными ручищами. – Здесь вам не провинциальный гарнизон Н-ской области, скучать не придется! Придется воевать! – Он немного помолчал. – Вы, разумеется, понятия не имеете, что это такое… Насколько мне известно, многие из вас добровольно изъявили желание принимать участие в боевых действиях. Попрошу этих граждан выйти из строя!

Шаг вперед сделали девять бойцов, в том числе и Костя Еремин.

– Остальные могут быть свободны! – распорядился командир и, подождав, пока отпущенные им солдаты разойдутся, обратился к оставшимся.

– Идиотов в России много, – таким неожиданным образом начал он свою речь. – Пожалуй, больше чем достаточно… Может ли кто-нибудь из вас внятно объяснить, что он забыл в этой чертовой Ичкерии?

Ответом офицеру было угрюмое молчание, только глаза восемнадцатилетних пацанов стали злее и жестче.

– Все правильно… – немного обождав, удовлетворенно выдохнул командир. – Должен сказать, что перед вами стоит такой же идиот, если не хуже… В восемьдесят первом, по окончании Рязанского училища ВДВ я подал рапорт о направлении меня в Афганистан, где и прокувыркался почти шесть лет, пока не долбанули по черепу. Далее госпиталя, то да се… А теперь вот здесь, с «чехами» барахтаюсь. Короче говоря, все вы зачисляетесь в десантно-штурмовой батальон под моим командованием. Зовут меня Харитонов Евгений Иванович, гвардии майор…

Лица бойцов несколько потеплели, глаза стали другими. Им явно нравился этот майор, да и они ему, кажется, тоже.

– А теперь я хочу кое-что вам показать. Пойдемте… – майор двинулся к небольшой, недавно вырытой яме.

– Вот, смотрите и запоминайте… – проговорил он, когда солдаты подошли к краю ямы.

Внизу, в комьях земли, лежали три человеческие головы.

– Двое рядовых и сержант из моего батальона… – спокойно пояснил комбат.

Костя и остальные бойцы неотрывно смотрели на дно ямы. У одного из недавних гвардейцев выбит глаз, лица всех троих сильно обезображены, и у каждого изо рта торчало… Приглядевшись, многие ребята невольно отшатнулись от края ямы: во рты погибших были забиты отрезанные под корень половые органы.

– Так бывает с каждым их нашего ДШБ, кто попадает в плен. – Голос комбата звучал ровно и спокойно, как у учителя труда в Костиной школе. – Думаю, теперь каждый понял, что попадать в плен – невыгодное занятие…

И ведь действительно, ответить на вопрос, почему он подал рапорт, Костя Еремин ответить не мог. Нельзя сказать, что он с детства мечтал о боевых подвигах и ратной славе… И тем не менее… Не рассказывать же майору о том, как болела и умерла мать… Как оставшийся с двумя малолетними Костиными братишками отчим спивается… Как слегла бабушка и с большим трудом, с помощью дальнего родственника в местном совете ветеранов, удалось пристроить ее в загородный дом инвалидов войны… Как позакрывалось в их городе большинство предприятий и молодым ребятам негде стало работать, кроме как в милиции или идти в местные банды… Как не хочется многим ни туда, ни сюда… Как Ленка бросила Костю и теперь трахается то с барменом, то со швейцаром, а то и с самим хозяином местного ресторана и игорного дома… Да еще детство и юность: постоянные, вперемежку со злобой, куражом и весельем драки – школа на школу, район на район; «адские гонки» на вечно ломающихся, допотопных мотоциклах; тягание в подвале крупногабаритных железяк с целью наращивания бицепсов, да сексуальные забавы с одноклассницами, жаждущими любви не столько ради любви, сколько просто от скуки… Была, правда, у Кости Ленка. Была да сплыла.

У многих пацанов из батальона картина была точь-в-точь такая же.

…А война шла своим чередом. Своего первого «чеха» Костя завалил на удивление просто. Сошлись они тогда в рукопашной, возле села одного, и как инструктор гвардии прапорщик Щукин учил: отвлекающе-обманное движение и резкий, точный укол штык-ножом под сердце… Быстро выдернув оружие из бездыханного сына гор, дальше, в бой…

… Больше всего чеченцы (особенно бойцы исламского батальона) боялись потерять уши, поскольку верили, что после смерти именно за уши утащат их душу на небеса. А нет ушей, стало быть, и тащить не за что, не попасть тогда несчастной душе на небо… Верили «чехи» слепо и фанатично, просили расстреливающих их бойцов не трогать уши даже после смерти.

Много чего насмотрелся Костя Еремин всего за полтора месяца пребывания на территории мятежной Чеченской республики. И все чаще слышал он совершенно нехарактерные для комбата Харитонова высказывания.