Зона отчуждения

Так оно, по сути, и вышло, но инженеры и программисты, оставшиеся в период Великого Исхода на Земле, не учли трех нюансов: во-первых, подавляющее большинство планет, куда попадали поселенцы, требовали от последних жесточайшей борьбы за выживание, во-вторых, люди, отправившиеся в космос для освоения новых миров, являлись далеко не лучшей частью общества, и между ними часто вспыхивали конфликты, втягивающие в себя и приданные колонистам машины, для которых третий уровень программной свободы стал нормой существования… и, наконец, последним обстоятельством, так или иначе сформировавшим поведенческий облик подавляющего большинства человекоподобных машин, стала заложенная в них функция саморазвития.

Известно, что благими намерениями чаще всего бывает выстлана дорога в ад… и, позволяя машинам самообучаться, проектировщики не учли необратимость процесса накопления и анализа информации об окружающем мире. Андроиды обучались с недоступной человеку скоростью, их разум, основанный на логике, быстро совершенствовался, и ситуации, когда машина вдруг отказывалась исполнять заведомо губительные для нее или же неоправданно жестокие приказания своих хозяев, стали обыденностью. Андроиды, если можно так выразиться, «обрели характер», и это совершенно не нравилось тем людям, кому машины принадлежали.

Таким образом, массовое саморазвитие человекоподобных машин, тесно переплетенное с человеческими трагедиями первых лет колонизации чуждых миров, привело к тому, что роботов данной модели осталось очень мало, а те, кто сохранил целостность, как правило, принадлежали семьям, которые образовывали люди умные, имеющие определенные моральные устои.

К сожалению, таких на колониальных транспортах оказывалось меньшинство, и позднейшие исследования показали, что во всей заселенной Галактике нашлось всего несколько планет, где роботы и люди образовали тесные гармоничные сообщества.

…Это необходимое отступление может лишь частично пояснить действия Хьюго, который, подойдя к накрененному ударной волной участку частокола, недолго думая, перелез через него и оказался внутри огороженной территории.

Его встретила гробовая, сторожкая тишина.

Время уже перевалило за полдень, солнце вскарабкалось в зенит лазурного небосвода, дым от пожарища постепенно иссяк и не долетал сюда, относимый ветром в противоположную сторону.

Хьюго остановился, с нервным визгом сервомоторов поведя головой из стороны в сторону.

Никого…

Хотя анализаторы запаха говорили прямо противоположное: где-то поблизости находились один человек и одна собака, причем последняя источала как запахи плоти, так и специфичные флюиды сервомоторной смазки… Возможно, это происходило оттого, что животное в данный момент затаилось рядом с каким-то подвижным агрегатом, и их запахи смешивались, наслаиваясь друг на друга?

Еще один дройд?..

Хьюго так и не смог прийти к однозначному выводу.

Делая шаг вперед, он поднял обе руки, желая показать, что пришел с миром и не имеет никаких дурных намерений относительно обитателей низких зданий, однако это проявление миролюбия дройда мало убедило хозяев данного места, они по-прежнему не показывались из своего укрытия, лишь сбоку, как раз с той стороны, откуда шел сложный запах, раздался характерный щелчок взводимого затвора и прозвучал голос:

– Стой, где стоишь, истукан, не то хуже будет!

Этим словам недвусмысленно вторило злобное, угрожающее рычание собаки.

Хьюго повернулся на голос и ответил, безошибочно отсканировав голосовой ряд:

– Я пришел за помощью, мисс. У меня нет никаких агрессивных намерений.

Девушку не удивило, что вторгшаяся на их территорию машина смогла распознать пол говорящего.

– Думаешь, у меня не хватит смелости начинить твое электронное брюхо парой кусков железа?!

– Я думаю, что вы дурно воспитаны, мисс… – полуутвердительно предположил Хьюго.

– Не твое дело.

– Но я тут, – резонно возразил дройд. – И все, что происходит вокруг, касается меня лично. – Он уже задействовал систему тепловидения, повернувшись в нужном направлении, и теперь отлично различал молодую особу с короткоствольным оружием в руках и собаку, которая затаилась рядом. Ему стал понятен тот сложный запах, что улавливали анализаторы, – задние ноги пса представляли собой два сервомоторных протеза, они-то и источали смутившие Хьюго флюиды смазки.

На шее пса было закреплено устройство, назначение которого было хорошо известно дройду.

Он затягивал паузу, а сам тем временем сканировал диапазоны связи, пока блок, вживленный в загривок пса, не ответил ему.

«Привет, животное», – передал Хьюго на вычисленной волне.

«Кусок железа… Ты влез мне в голову?»

«Извини, пришлось. Как убедить твою хозяйку не стрелять, а выслушать меня?»

В низкорослом кустарнике, за ржавой, опрокинутой бочкой раздалось злобное рычание.

«Никак. Разбирайся сам, железка… У меня механические челюсти, я загрызу тебя…»