Зона поражения

Археолог был не в силах перечить и подчинился. Его передернуло, когда в скафандр начала вползать длинная, тонкая колонна «мурашей». Они семенили маленькими холодными лапками по его шее и груди, расползаясь в рукава и штанины. «Господи, спаси! — мысленно простонал Платон. — Хотя древние лечили муравьиными укусами больные суставы. Авось и я не помру».

Глава 11 Кротовыми тропами

«В сущности, что такое копка земли? Любая — даже с помощью автоматических бульдозеров? Не более чем почесывание малюсенького участка планетарной кожи. Почти незаметного в сравнении с ее огромным телом. Копка земли — это монотонный, безмозглый, изнурительный труд, которым на протяжении истории человечества занимались несколько миллиардов мужчин, женщин и детей. Прошли тысячелетия, люди заселили Галактику— и что мы наблюдаем теперь? Опять копают. Правда, только отдельно взятые идиоты. Вроде нас, черных археологов. Белые, впрочем, тоже копают. Куда денешься, если имел глупость выбрать себе кротовью профессию?..»

Документ 11 (отрывок из мемуаров черного археолога)

Паопап был норовистой лошадкой, но без особых приключений всего за час донес напарников до заветной горы Хамбаус. Слишком он велик и потому, пока совсем не состарится, не по зубам остальным зверорастениям.

По дороге Платон и Непейвода наблюдали жизнь бродячих джунглей. Однажды на ветку рядом с гнездом шмякнулась ядовито-зеленая лягушка с кучей бородавок на спине. Бородавки были темно-зеленого цвета, некоторые даже с прочернью. И шевелились. Лягва прошлепала к голубовато-зеленому узлу на ветке и, издав громкий булькающий звук, стала его покусывать.

Древесный узел вздрогнул и разошелся, как две створки раковины, открыв целое озерцо сокрытой внутри воды. Бородавки-головастики мигом попрыгали в водоем, и «сустав» тут же снова сросся. Довольная проделанной работой лягуха разинула рот, оглушительно квакнула и спрыгнула с ветки.

В другой раз купольные пиявки устроили на соседней ветке брачные игры. Самец и самка, стоя на хвостах, поочередно демонстрировали свои охотничьи купола. С их помощью пиявки тормозятся у земли, сиганув вниз с вершин деревьев. Ими они накрывают, опутывают свою жертву. Из этих же самых куполов на плененную жертву источается желудочный сок.

* * *

Пиявки были размером со взрослого угря, а вместе с «парашютами» казались крупнее человека. Пиявки то раздували их, то сминали, так что купола облепляли тело, словно промокшая одежда. Внутренняя поверхность куполов в отличие от внешней, ядовито-зеленой, была покрыта сложным узором из ромбов и напоминала змеиную шкуру.

А потом пиявки одновременно растопырили купола над головой, превратив их в крутые шляпы метрового диаметра. Наклонились навстречу друг другу и соединили «шляпки», будто два влюбленных шурупа. Задрожали, завибрировали, брызгая во все стороны бело-зеленой жидкостью. На мгновение из зеленых они стали красными, как вареные раки.

Никто из зверорастений не успел броситься на предателей. Соитие произошло, и привычный зеленый цвет вернулся. Пиявки разлепили купола, резво отпрыгнули в стороны, покачались секунду на хвостах, словно прощаясь, и скрылись из глаз.

…Гора Хамбаус действительно выглядела странно. Словно конус нормальной одиночной горы, вроде вулкана Килиманджаро или горы Кения, был срезан циркулярной пилой на высоте двух километров над уровнем моря. Так что напоминала эта горушка гигантский пень или постамент для колоссального памятника. И при этом была она ярко-зеленого цвета: и склоны ее, и верхушка густо заросли теми же джунглями, что и окрестное плоскогорье.

Раскачав перископ и потряся банками с тушенкой, чтобы пленительный аромат взбодрил зверодрево, Непейвода заставил паопап взобраться на вершину горы. За эту услугу зверодрево получило обещанное угощение: содержимое банок мгновенно исчезло в открывшейся на стволе узкой щели-пасти. Нехорошо было бы обмануть зеленого друга…

Напарники быстро спустились на землю. Почти прирученный паопап зашагал своей дорогой, и Двунадесятому Дому взгрустнулось. Нет, не получится из зверодрев экспедиционных носильщиков. В лагере такую махину не удержишь, а оседлывать для каждой ходки новое зверодрево— непозволительная роскошь. Да и просека, проложенная паопапом при движении к горе Хамбаус, тут же зарастет. На то они и бродячие, эти чертовы джунгли!..