Зона поражения

Археолог никогда не был на «Эль-Гарде», но зато побывал в десятках «Приютов пилигрима», раскиданных по Галактике. Он знал, где надо высматривать охотников за кладами, искателей удачи. Шуганув вертлявого официанта, сунувшегося им навстречу, Рассольников в сопровождении Двунадесятого Дома продефилировал в дальний конец бара.

— Эй, Атлантида! Подруливай к нам! — замахал руками Кребдюшин Капоте, выделяющийся из общей массы выпивох черной повязкой на лбу и черным кружком на подбородке. Это была какая-то новая, неизвестная Платону мода.

Платон и Непейвода переглянулись.

— Я посижу неподалеку, подстрахую, — шепнул Дом. А сам подумал: «Лишь бы не перепил».

Археолог вразвалочку двинулся к шестиугольному столику, заставленному бутылками, штофами и графинчиками. Столик занимали шестеро сапиенсов — полный комплект. Кребдюшин щелкнул пальцами, и Рассольникову тотчас приволокли стул. Собутыльники подвинулись, и Платон оказался в теплой компании. Народ уже изрядно принял на грудь и пришел в доброе расположение духа.

Тут были колоритные личности: сухопутная медуза с Фомальгаута по имени Охр-Рхо (сплошные складки пыльной кожи), пристрастившаяся к сухому мартини; полупрозрачный кентербериец в облике библейского старца, со стаканом шартреза в руке; апт с Мицелия-6, похожий на древнего мексиканца в сомбреро, с полей которого к пояснице апта тянулись слизистые тяжи. Апт, то бишь «автономное плодовое тело», был разумным грибом в длительной командировке и весь вечер сосал через трубочку настой земных мухоморов. Четвертым оказался безымянный сидун из Содружества Ориона, он походил на гибрид удава и дубовой колоды и пил исключительно бренди. Пятым был чепальский хилицефал, разом пользующий две пригоршни пробирок с граппой. Тысячеголов был одет в человеческий костюм ядовито-желтого цвета; из ворота нежно-лимонной рубашки вылезал целый куст маленьких головок на гибких длинных шеях. Их чешуя отливала медной патиной.

И наконец сам Кребдюшин: широкоплечий, мускулистый полукровка с осиной талией. Кудрявые черные волосы заплетены в дюжину косиц, длинный горбатый нос изрядно покраснел, изрезанные лепестками уши напоминают подготовленную к варке лапшу, из ноздрей растут седые остистые пучки, лишенные белка глаза похожи на спелые оливки. Эти жуткие глаза всегда улыбаются, но только им нельзя верить.

Полукровки появляются на свет, если разгоряченный землянин в ночном сумраке или алкогольном тумане не заметит, что закадрил не такую же, как он, колонистку, а самку-мимикриста в период течки. Самку, которая на время утратила разум и ищет себе любого партнера. Мимикристы давным-давно научились принимать форму человеческой женщины и даже уяснили себе земные представления о женской красоте.

— Выпей с нами, Атлантида, и расскажи что-нибудь смешное. Наши закрома опустели, и мы скоро заснем от скуки, — пожаловался Кребдюшин и пододвинул Платону непочатый граненый стакан, выплавленный из настоящего речного песка.

— Что за пойло? — с подозрением осведомился археолог, посмотрев стакан с мутной жидкостью на просвет. Запах тоже был весьма сомнительный. — Паленая водка, настоенная на сушеной саранче?

Народ с готовностью расхохотался.

— Ну ты скажешь! Сразу видно: хохмач! — сквозь смех простонал полукровка. — Это лучшая фффукуарабская самогонка под названием «амброзия номер три».

— А текилы здесь нет?

— Только подделка. Редкостная дрянь. По-моему, ее гонят из листьев алоэ. Как говорится: лучше пить хорошую самогонку, чем плохой коньяк.

— Мда, — Платон в затруднении поскреб затылок, оглядел зал, ища взглядом Непейводу. Не обнаружил. «Хорошо замаскировался», — подумал он и вымолвил обреченно: — Уговорил. — Демонстративно зажал двумя пальцами нос, поднял ко рту граненый стакан и стал глотать, мужественно двигая кадыком.

Вытерев рукавом непрошеную слезу, археолог отставил порожний стакан и первый раз выдохнул. Звук был такой: уфф-ха. Затем Платон промокнул губы и с шумом втянул носом воздух. Странно: у самого обычного кондиционированного воздуха появился земной аромат.

— Слышал я: ты сейчас на вольных хлебах, — протянул Кребдюшин. — Наверное, неплохо зашибаешь…

Платон Рассольников и Кребдюшин Капоте дважды вместе искали клады и второй раз даже нашли великолепную неразграбленную гробницу, хотя ничем хорошим это не кончилось.

— Когда как, — неопределенно покачал головой Платон.

— А я слышал, — проскрипел жаберной щелью Охр-Рхо, — что тебя разыскивает Галпол.

— За какие грехи? — изумился археолог. — Полная брехня, — небрежно взмахнул рукой, опрокинув на медузу стакан с тоником. — Извини.

Уж он-то лучше всех знал, каких усилий стоило Послу ФФФукуараби на Гее-Квадрус замять конфликт. С Платона и Непейводы были сняты обвинения в злостном нарушении безопасности полетов, провозе контрабанды, хранении наркотиков и так далее, а взамен Совет Домов Симбионтов обязался выплатить тамошнему космопорту кругленькую сумму.

— Слухи, человечек…— заскрипел Охр-Рхо, обтирая свою складчатую кожу. — Я их собираю… Якобы ты наследил на Тиугальбе и покушался на собственность Лиги.